Алая дорога - стр. 29
– Может быть, просто государь… – тут Пётр посмотрел на жадно впитывающую каждое их слово Елену и решил, что они пришли сюда не пугать невинную девушку. Он ошибочно принял ее восхищенное одобрение за испуг.
Но Алексей придерживался другого мнения.
– Ты что, к славянофилам перебежал? Нельзя относиться к народу, как к домашней собачке. Потрепать за ушком, убедить, как он талантлив и умён и оставить его в том же диком состоянии пьянки и ужаса. Ты посмотри, как они живут! Пойди по дворам – хлам, грязь, безысходность! И они, они ведь всё понимают, потому и пьют горькую. Тьфу, противно всё это. «Народ, народ, великий народ!» Похвалили пёсика и отпустили обратно в будку. А в салонах – только и разговору об этом, «будем учить», «будем проповедовать». А это ли им нужно? И можно ли осуждать и казнить кого-то за то, что он хочет глотнуть свободы, настоящую жизнь увидеть, пробиться?! В коем-то веке нераскачанный наш люд поднимается, требует! Мы – никто, они – всё, на них всё держится, а мы их… Непостижимо! Правительство им не судьи, а слуги. Так медленно и потаённо бродит вино смуты, что видно это окажется уже в необратимости разрушения и созидания нового, прекрасного! И все теперешние казни народовольцев не продут зря. Им ещё памятники поставят. Хотя, что я… Простые крестьяне на вольнодумцев как на прокажённых смотрят, вы Тургенева почитайте… Но всё меняется, рабочих, к счастью, легче раскачать.
Почувствовав, что он слегка запутался в собственных непреложных истинах, Алексей умолк, поправляя волосы. Всё, что он говорил, было для него правдой, но правдой многоликой. «Так договоришься чёрт знает до чего, вплоть до осуждения того, что голосил в начале. А потом, если рассудишь, ерунда это всё».
Пётр слушал поносящую речь друга, вертясь в кресле и испуганно поглядывая на Елену. Она в свою очередь полу раскрыла рот и жадно ловила выступление.
– Простите нас, Елена Аркадьевна, мы любим страху нагнать. Думаю, пора нам идти.
– Конечно.
Проводив гостей, Елена почувствовала, что нужно побыть одной, и, не забегая в столовую, поднялась в свою комнату, но не могла поймать отклика на услышанное, открыв, в конце концов, «Евгения Онегина».
– Что ты опять устроил? – спросил Пётр, неуклюже топая по мощёной камнем пыльной улице. – Думаешь, ей нужны твои идеи?
– Нужно вытащить её из сонного царства, где она сейчас обитает. Девушка она неплохая, видно сразу, не лицемерит, не цедит жеманно ерунду. Я даже удивился.
– О, и ты думаешь, что она воспламенится революцией и пойдёт плечом к плечу с тобой?