Ал-Гебра - стр. 17

– В очереди, пока за вином стоял, слышал, что начальника нефтебазы, вон той, что у моста, сегодня ночью собственная жена зарезала, потом отпилила ему уже мёртвому голову и бросила в кабинет первого секретаря обкома. Её арестовали, а она всё твердит, якобы в неё демон вселился, и это он всё сделал, – поделился очередной жуткой историей Серёга и добавил, – А в газетах снова ничего не напишут, как и про те смерти.

Я надеялся, что Виктория уже простила меня, но напрасно, она по-прежнему со мной не разговаривала, хотя я так же упорно продолжал провожать её до дома. И, вот, в очередной раз, проводив её до калитки, я возвращался в общагу. Под ногами хрустел снег, и я думал о том, что скоро Новый Год, и надо как-то мириться с Викторией, но каким образом? Ни одной умной мысли по этому поводу. В унынии и задумчивости я брел по заснеженной улице и уже у самой общаги услышал злобный окрик.

– Стоять, Красава!

Это был Бес, про которого все забыли за время его отсутствия. Я рванул к двери общежития, но её перед моим носом захлопнул увалень из его банды. Против восьми человек у меня не было никаких шансов.

– Ну, что, Красава, пришло время за козла ответить!

И тут же у меня полетели искры из глаз, потом я ощутил во рту вкус крови, запах грязного снега, последнее, что я видел, были яркие безмолвные и бесстрастные звёзды на угольно-черном небе. Очнулся уже в больничной палате с пробитой головой, поломанными ребрами, с выбитым зубом в придачу с двумя громадными фингалами. И это перед самым Новым Годом! Врачи, конечно же, зашили голову, починили ребра, но меня оставили лежать, так как сотрясение было слишком сильным, и головные боли не проходили. В палате я был один, тоска грызла душу, а одиночество рвало сердце на куски. Я полулежал на подушке, за окном кружились редкие снежинки. Стало ужасно жалко себя, и слеза невольно покатилась по щеке, и как только она упала, оставив мокрое пятнышко на больничном пододеяльнике, так в коридоре послышался звук шагов. Что-то сегодня не по графику сестра идёт температуру мерить. Дверь открылась, и появилась Виктория с авоськами. Она тут же подбежала ко мне и, кинув авоську с продуктами на свободную койку, подняла одеяло, принялась меня осматривать и ощупывать.

– Как ты? Всё цело? – и, не дожидаясь ответа, продолжила, – Прости меня, я не сразу узнала, староста ваша только час назад сказала. Так я занятия отменила, и к тебе.

Она хотела меня обнять, но надавила на больные ребра, я невольно застонал.

Виктория отстранилась и вновь начала извиняться, но я её перебил: