Акведук на миллион. Приключения графа Воленского - стр. 11
– Покорнейше благодарю, Александр Сергеевич, – ответил я.
Голос прозвучал несколько резко. Но, признаться, теперь забота старого графа обижала меня. Я был противником официальных должностей, и Александр Сергеевич знал об этом. Собственно, и размолвка с Поло вышла из-за того, что тот вместе с графом Кочубеем возглавил Министерство внутренних дел. Я полагал, что действительные реформы можно провести, лишь оставаясь членами негласного комитета, не связывая себя по рукам и ногам устоявшейся рутиной.
На словах друзья соглашались со мной. Но с месяц тому назад государь объявил манифест об образовании министерств, и одновременно для каждого из них сыскалось теплое местечко: Кочубей стал министром внутренних дел, Поло – товарищем, а Новосильцев получил должность статс-секретаря его величества, оказавшись по сути выше всех министров и членов Сената. Из всей партии молодых людей только Чарторыйский отказался от назначений. Правда, я подозревал, что князь Адам выторговывает себе особые условия.
Если бы теперь государь предложил мне должность, я согласился бы, все равно один в поле не воин, тем более что и в негласный комитет я никогда не входил. Потому-то забота Александра Сергеевича и уязвляла мое самолюбие. Друзей назначал сам император, а мне предлагалось довольствоваться тем, что за меня замолвят словечко министру. А еще я догадывался, что старый граф Строганов попросту хочет польстить мне, делая предложение изначально бессмысленное, ведь назначение товарища министра – прерогатива императора.
– Между прочим, это как раз Гаврила Романович и назвал нас «якобинской шайкой», – напомнил я.
– Гаврила Романович человек порядочный, глубоко порядочный. А что про вас не очень лестно отозвался, так исключительно из-за радения за дело. Уж больно молоды вы, опыта не имеете, это и смущает Гаврилу Романовича, – промолвил старый граф с большой озабоченностью в голосе.
Появился лакей и доложил, что Новосильцев ждет меня в павильоне.
– Позвольте откланяться, Александр Сергеевич. – Я поднялся из кресла.
– Ступай, голубчик, ступай, – сказал старый граф и, задумчиво кивнув на стол, добавил: – Всего тут…
И перевел вопросительный взгляд на Якова Ивановича.
– Четыре тысячи восемьсот сорок пять человек, – сказал тот.
– Да, вы говорили «почти пять тысяч», – кивнул я.
– «Почти пять тысяч дел» – это так, статистическая прикидка, – усмехнулся Александр Сергеевич. – А четыре тысячи восемьсот сорок пять человек – это живые люди, оказавшиеся в нечеловеческих условиях. И у каждого есть родители, у многих жены и дети. Все эти люди тоже несчастны. Вот посмотри…