Актуальные проблемы Европы №2 / 2017 - стр. 13

После государственного переворота сентября-октября 1993 г. (расстрел и разгон парламента – Верховного Совета) структурирование российского политического пространства продолжилось. В декабре 1993 г. была принята новая Конституция, которая закрепила в стране президентскую республику12. Некоторые исследователи рассматривают эти события как шаги Ельцина и его окружения по «закрытию» элиты [Крыштановская, 1995, с. 59]. Однако выборы в Государственную Думу, проведенные вместе с референдумом о Конституции, показали, что реальный политический процесс новыми элитами контролируется не полностью. Было несколько попыток Ельцина и его окружения стать здесь основным актором. В апреле 1995 г. Ельцин объявил, что он дал поручение председателю Госдумы и премьер-министру создать два блока – левоцентристский и правоцентристский соответственно. В результате появилось движение «Наш Дом – Россия». В мае В.В. Путин, бывший в то время первым заместителем председателя правительства Санкт-Петербурга, стал «по должности» организатором и руководителем регионального отделения. В результате думских выборов 1995 г. движение завоевало 10% голосов. Этому проекту не суждено было долго жить. Партия власти так и не получилась. На выборах 1999 г. в III Думу НДР получил лишь 1,19% голосов. Длительное существование проправительственных организаций на этом этапе было невозможным. Элита оказывалась без важной организационно-политической поддержки.

Существенным для анализа институциональных реформ является стремление части новой российской элиты в том или ином виде восстановить монархию. Монархическое движение в постсоветской России достаточно разнородно и в нем нет единства. В связи с этим монархический публицист В. Невярович особо подчеркивает «необходимость строгого разграничения святомонархистов от монархистов вообще (т.е. выступающих только лишь за единодержавие и сильную централизованную власть), а также от монархистов-соборян (соборников), монархистов-конституционалистов, выступающих за декоративную конституционную форму монархии, монархистов альтернативного толка и прочих «монархистов», а также от так называемых «непредрешенцев» («что Бог пошлет, та власть и будет»)» [Невярович, 2004, c. 2]. Разные элитные группы пытались ориентироваться на различные течения внутри этого движения. Одним из первых активность в этом направлении проявил еще в 1991 г. мэр Санкт-Петербурга и сопредседатель Межрегиональной депутатской группы Съезда народных депутатов СССР А.А. Собчак, затем включились и другие политики [Бармин, 2013]. В 1993–1997 гг. Б.Н. Ельцин и его окружение также рассматривали возможность реставрации в России монархии с провозглашением царем одного из членов Российского императорского дома в эмиграции – правнука Великого князя Кирилла Владимировича – Георгия Михайловича. В 1994 г. председатель Совета Федерации В.Ф. Шумейко заявил в телеинтервью о возможности такого решения, которое было бы благом для страны [Невский, 2013]. Б.Н. Ельцин при таком развитии событий мог стать регентом. Таким образом, проблема неопределенности выборов вполне «легитимно» снималась [Платонов, 1997; Лебедев, 2010]. Одновременно, как отмечалось в прессе, данный проект имел своей стратегической целью «всемерное сращивание лидеров новой демократической России с царской семьей и затыкание таким образом ртов особенно активным национал-патриотам» [Панорама.., 1996]. В это время вопрос о возможности монархии активно обсуждался в связанных с властными элитами СМИ (см. об этом: [Минкин, 1997]). Символическое захоронение останков Николая II, членов его семьи и приближенных в Санкт-Петербурге в Петропавловской крепости 17 июля 1998 г. подкрепляло легитимацию реставрации монархии.