Актуальные проблемы Европы №1 / 2016 - стр. 25
1990-е годы стали для Минска и Киева временем поиска себя в новой Европе. Несмотря на то что обе страны были озабочены решением многочисленных внутренних вопросов, каждая из них стремилась извлечь выгоду из своего нового независимого статуса, развивая сотрудничество со всеми заинтересованными партнерами.
Однако уже на рубеже тысячелетий региональная среда начала меняться, и сохранять внеблоковость и многовекторность внешней политики делалось все труднее. С одной стороны, в первой половине 2000-х годов Минск и Киев столкнулись с более консолидированной политикой расширившегося ЕС, которая в ряде случаев становилась вызовом их внутренней стабильности. С другой стороны, в это же время начала меняться и политика России, все более уверенно заявлявшей о своих привилегированных интересах на постсоветском пространстве. Как результат – геополитически Беларусь и Украина оказались между двумя крупными региональными полюсами силы, конкурирующими за влияние на постсоветские страны в Восточной Европе. Это положение и стало естественной предпосылкой для их последующего активного балансирования между Россией и ЕС.
В начале 2010-х годов региональная среда продолжила ужесточаться, постепенно усложняя балансирование Минска и Киева. Россия и ЕС, будучи заинтересованы в политическом сближении с постсоветскими государствами, поставили его «оплату», т.е. предоставление соответствующих экономических выгод, в зависимость от институализации сотрудничества. Иными словами, Брюссель и Москва увязали экономические отношения с участием Минска и Киева в региональной интеграции.
Со стороны ЕС таким интеграционным «предложением» стало «Восточное партнерство», которое, по мнению российских экспертов, было ориентировано на освоение ресурсов СНГ и установление контроля над этим регионом совместными усилиями Евросоюза, блока НАТО и США [Косикова, 2008]. Во многом такие выводы основаны на условиях создания ассоциации с ЕС, предполагавшей перенос европейского законодательства и технических регламентов на национальный уровень ассоциированных партнеров. Реакцией России на активность ЕС стало обновление ТС и ЕЭП, создание ЕАЭС, который должен был стать новой институциональной опорой постсоветской реинтеграции и прийти на смену «размытым» и менее эффективным объединениям (СНГ, ЕврАзЭС, Союзное государство).
Дополнительным вызовом для Минска и Киева, а точнее – для их внеблоковости и многовекторности, стало то, что отношения и траектории развития Россия и ЕС становились все более разновекторными, причем не только на политико-экономическом, но и на общецивилизационном уровне, включая такие важные аспекты, как культурно-ценностный и отношения в области безопасности. Особенно здесь следует отметить военную сферу. Хотя экономическая интеграция оставалась формально отделенной от военно-политических блоков, опыт и восточноевропейских стран ЕС, и многих стран бывшего СССР показал, что в подавляющем большинстве случаев экономические вопросы обсуждались в комплексе с расширением НАТО. Это означало, что суверенные и до определенного времени внеблоковые Беларусь и Украина превращались в объекты повышенного интереса военных структур, коими с российской стороны являлась ОДКБ, а со стороны стран Запада (где совместно с ЕС присутствовали США) – НАТО, вплотную приблизившаяся к белорусским и украинским границам в 2004 г.