Аккорд. Роман в трех частях - стр. 30

Женский инстинкт в отличие от мужского более осмыслен, более рационален.

Возможно, все было именно так или приблизительно так: волнение и остановившееся на эти несколько минут время могли существенно исказить мои ощущения. Одно я помню точно: остывая в объятиях моей возлюбленной и впервые уткнувшись губами в прозрачный барельеф ее груди, я испытывал не пустоту, не животное и моральное удовлетворение, не сытое чувство победы и уж тем более не отвращение к поруганной самке, которое возникает у некоторых мужчин, а все то же любовное чувство, сгустившееся теперь до слезливого умиления. Как будто его заключили в золотую, украшенную бриллиантами раму.

Какова, однако, сила любовной иллюзии, если мы, обнаружив у бездны дно, все равно полагаем ее бездонной!

Между прочим, кроме своей потрясающей персональной новизны, событие это в отвлеченном виде знаменательно вот еще чем. Мужчина становится мужчиной не потому что побывал в женщине, а потому что преодолев однорукое самопознание, получил возможность узнать себя через внешние сношения (к женщине все сказанное относится в еще большей степени). Непонятно? Ну, вот, смотрите: язык, до того как в его изучение вмешались неязыковые средства (математика, например) занимался самопознанием. Любовь, не опаленная ответной любовью, ограничена и обречена на прозябание. Человеческий разум заключен в узкие рамки своих возможностей и в таком виде не может выйти за них в принципе: то есть, занимается самоудовлетворением. Нужен некий внешний фактор, который бы проник в нас и эти рамки раздвинул. Первый половой акт дает разуму надежду, что рано или поздно такой фактор объявится, и что когда-нибудь он будет познан и познает сам. Таков, мне кажется, расширительный смысл потери невинности.

Однажды я спросил моего пожизненного друга Гошу, помнит ли он, как лишился невинности и если да, то сохранила ли его память подробности. Жовиальный Гоша хмыкнул и сказал: «А какая по счету тебя интересует? Ведь я терял ее столько раз!»

И в самом деле, стоит ли придавать значение тому, что рано или поздно все равно случится? Небытие, например. Конечно, стоит, считаю я. С той лишь разницей, что теряя невинность, мы оцениваем урон задним, так сказать, числом, в то время как теряя жизнь мы теряем и саму возможность ее оценивать, отчего следует это делать заранее. И мы делали бы это и делали с блеском, если бы не принуждены были иметь дело со словами.

Фокус в том, что наше косноязычие проистекает из суверенного и беспардонного права человеческих слов вещать от имени вещей и своим тощим телом заслонять их многогранную полноту. Иначе говоря, слова по самой своей узурпаторской природе вводят нас в заблуждение относительно истинной сути вещей. Здесь тот же казус, что и с депутатами: присваивая себе право высказываться от нашего имени, они говорят совсем не то, что мы хотим. Или возьмите, к примеру, грибы: в природе их несколько сотен тысяч видов, и все называются грибами. Среди них встречаются весьма красивые – мухоморы, например. Очевидно, что видов любви куда больше, чем видов грибов – хотя бы потому что каждый считает свою любовь единственной и неповторимой. Однако съедобных видов любви, как и грибов – единицы. А между тем половой акт есть лучший способ это выяснить. Естественно, к первому мужскому опыту это не относится, поскольку он совершается либо по случаю, либо по большой любви. Как у нас с Натали.