Акимуды - стр. 38

Мне не хотелось случайных автомобильных связей. Верный духу баварской компании, друг своих друзей, я взял на тест-драйв Grand Turismo – и на этом отрешенном от поражений автомобиле стал ездить. Ну, да, ты царь, живи один. Эта машина – как герметический объект флоберовского письма, не допускающий сомнительного общения с бренным миром. GT – мультивитамин, от него сознание вступает в полосу бодрствования. Девайс здоровья. Не нужно и в церковь ходить. Мужчина преображается в салоне свежего воздуха. Пахнет гибискусом. Кругом Гавайские острова. Вот так: только сядешь за руль – и сразу высокие пальмы. Навстречу бегут счастливые дети. Плачут от умиления чернокожие полицейские. Местный король прокладывает тебе путь. Выбери свою рапиру. Едешь, как полная недотрога. Если и привлекаешь внимание, то только своей неземной чистотой. Про остальное лучше напишут техники. GT – высокий и ровный в движении – навеял мне мысль о невнятице моих встреч и дум. Меланхолия не прошла – но я успел себя вырвать из потока общих фекалий. Когда-то дотошный и требовательный, я стал подозрительно мягок к людям, понял, что – суки, а это не лечится.

Сижу – сохну на берегу океана.

Моя жена Света не любит меня уже несколько лет. Она считает меня сексуально непривлекательным и утверждает, что я говорю банальности. Это я-то – банальности? Я в ужасе замираю. Я – очень впечатлительная натура, ее чудовищные гадости обжигают мое сознание. Она любит стебные удовольствия; она смеется грубыми волнами смеха. Ее надо гнать в шею?

Я перестал писать. Хожу и думаю: почему разлюбила? Я вполне харизматичен, но у меня пузо. Я ношу черные свитера, потому что я его стесняюсь. У меня налитой пупок, как у беременной женщины. Я худой, сутулый – пузо делает меня карикатурой. Я – послевоенное дитя моей родины, я не могу перестать жрать. Я дорвался до еды в самом мистическом смысле этого слова.

Я много жру доброкачественной ресторанной пищи, я каждый день пью хорошее французское вино. Я даже стал разбираться в винах. Вот меня приглашает специальный винный журнал на дегустацию возле Патриарших прудов. Я приезжаю, не подозревая о провокации, передо мной на столе стоят семь неопознанных в высоких бокалах вин. Мне предлагают определить, какие из них вина Роны, а какие – подделки, сделанные в других странах. Я беру первый бокал. Я понимаю, что я – единственный герой этого романа. До этого я заказываю теплый козий сыр с салатом и трусливо смотрю на бокалы. На меня нацелены фотоаппараты винного журнала и телекамера финского телевидения. Отступать некуда.