Акимуды - стр. 34
Мент считает поголовно, мент считает отстраненно, сколько выпил каждый гость, кто и как лежит, раскинув руки, ноги и башку. Едет крыша, девки пляшут, девки воют и поют. Телки сиськи отрывают, телки рвут колготки в дым. Мы с Ахметом поднимаем тост за девок, командир! Юрий Дмитрич объявляет тост за прожитую жизнь. Будем пить сегодня стоя за тебя и за меня, иностранцев мы зароем, гарью пахнет, дай огня! И чиновники запляшут, вся страна пойдет плясать, мы уедем на вокзалы нашу родину считать.
Над седой равниной птицы пусть летают до утра, над тайгой паро́м струится, мы перевернем страницы и проснемся в никуда. Надоели птицам байки, рвутся души в небеса, мы кровавые портянки обтираем у крыльца. Бог един, а крылья порознь, буря – вот она уже.
Ты пляши, отец Григорий, ты под юбки не смотри, мы с тобой, отец Григорий, поцелуемся взасос. И Алена тоже пляшет, с головой, без головы, и Кабан, Артем и Даша – это наши, это мы. Мы на площадь, мы за веру, мы в подъезд, мы на футбол, мы в любовь сыграем, люди, грянет страшное ура! Никого уже не будет – наша сыграна игра.
Спи, Кабан! Погибла лошадь. В нашем доме тишина.
По-собачьему хохочет и беснуется луна.
Вот встает заря Востока, это я вам говорю, вот Ахмет уходит в горы, обнимает мать свою. Вот Кабан, Артем и Вадик – драка есть, и драки нет, вот Назар глазами водит, оставляя жуткий след. Мент, Борис, отец Григорий – вы куда, зачем ушли? Мы так вымазались в горе, нету нас – одни ежи.
Нас уже не остановишь, красный Кремль, зеленый Кремль. Взрыв восторгов, взрыв молитвы, взрыв Алены – мой народ! Это витязи лесные отправляются в поход. Колья в руки, ноги в руки, встали быстро и пошли. Победителей мы судим. На полу лежим все кру́гом. Революция умов. Вы не бойтесь – мы убьем.
Я решил написать плутовской роман. Но плутом оказался не человек, а надмирное существо. Оно стало противиться появлению романа, заметать следы, посылать меня в командировки и путать карты. И вместо того чтобы писать плутовской роман о надмирном существе, которое нарушило свои обязательства или же не нарушило, а только обострило абсурд существования до состояния полного отчаяния, я стал мотаться из страны в страну, тонуть в сортире семейной жизни, наказанный за дерзновенную попытку. На своей шкуре я понял, что я сам и есть тот плутовской роман, у которого выросли короткие крылышки.
С кем я жил до войны? Можно ли совместить любовь и разврат? Нет ничего более непредсказуемого, чем семейный отдых. Казалось бы, в нем нет никакой опасности. Но это всего лишь мнение доверчивых людей. Я имел счастье познакомиться с опасностями семейного отдыха в Коктебеле: приезжаешь семьей – уезжаешь распавшейся парой.