Акция - стр. 4
А недавно Славку с Ленькой сводил в подвал, над входом в который развивался красный флаг с серпом и молотом. И было там написано «Партия Справедливости".
Зачухонное помещение, чуть больше чулана, было заставлено портретами Сталина, Ленина, бюстами, каким – толстыми книгами с речами вождей и историей ВКП(б). Любопытно это все было. И люди там любопытные. Как бы пришедшие с экранов кино тридцатых годов про революционеров. Только кожанок им не хватало.
А вообще – то Олег называет себя в последнее время анархистом. Но с удовольствием ходит на всякие политические тусовки то к сторонникам Константинова убежит, то к каким-то нацболам. Вообще, похоже каша у него в голове.
Славик отряхнул лопату и пошел в бабе Марусе докладывать, как поручение директора выполнил.
Осмотрел еще раз ступеньки.
Нормально чистенькие.
А Олег со своей настырной политикой действительно надоедает уже. Варвара не зря предупреждает. Ладно, схожу сегодня на акцию, помогу парню.
В последний раз.
Долой дневники!
Только сейчас, отдышавшись и вытерев со лба пот, Славик понял или ощутил, как он расстроился, не застав Элину. Время было уже давно послеобеденное и Славик, перебежав у танка Октябрьский проспект, что было запрещено и не по правилам, заскочил в блинную, заказал две порции блинов со сметаной, чай и уселся в уголок за грязный и неубранный стол спиной к маленькому залу и продолжил грустить.
Достал тетрадь, полюбовался. На самом деле тетрадь эта была не Витькина, а его, Славки, то ли дневник, то ли записная книжка, а несколько Витькиных стихов, да песенок он сам переписал сюда от руки.
Но, как это ни печально, Элина, его скрытая и обожаемая любовь, не только не почитала, но даже и не открыла, передав тетрадку обратно, и еще вдобавок через злую Варвару.
Чай был холодный, как и блины. И никакого удовольствия они не доставили. И не согрели. И не успокоили. Да что сейчас могло согреть несчастную Славкину душу? Нет такой еды. Нет такого напитка.
Славик, полистав тетрадку, вздохнул и, вырвал листок, решил навсегда избавиться от этих наивных, по-детски открытых и доверчивых записей. Раз и навсегда.
Скомкав листок, много – много раз, как и пачку сигарет, он аккуратно, разжав кулак, выпустил его в свободный последний полет, под грязный общепитовский стол, прямо в рваную корзину для мусора.
Первый вырванный листок.
Мне иногда кажется, что я высокомерно отношусь к своим друзьям. И они это чувствуют, всегда, вероятно. Это правда, что что я часто, а может быть и считаю себя самым умным. А значит считаю не только возможным, но и нужным их учить, поучать, командовать. Замечаю я эту страсть за собой. Командовать. Указывать. Поучать.