Академия Сумерек. Тёмное пламя - стр. 63
— Время детское, — отмахнулся Блэквуд и даже попытался изобразить на лице нечто, напоминающее улыбку. Хотя больше это выражение напоминало оскал, от вида которого только чудом удалось не передернуть плечами. Впрочем, и оно исчезло довольно быстро, уступив место той… тому… созданию, которое было уж слишком хорошо знакомо Уэйну. — И оставьте уже свои наклонности при себе, архимагистр, я не в настроении. Я давно не мальчик, а уж вашим не был никогда
Лицо удалось удержать с трудом — вот ещё не хватало, чтобы этот подарочек Царицы возомнил о себе невесть что. В конце концов, Уэйн старше нахала больше чем на полвека, негоже терять самообладание перед всякими щенками.
— Я не совсем… хм. И что же испортило ваше настроение, мистер Блэквуд?
Лорд. Лорд Блэквуд — так полагалось обращаться к этому мальчишке. А у самого Ливингстоуна, несмотря на все его заслуги перед королевством, такого титула не имелось. Однако же нарочитое обращение вернуло самообладание — стоило только приметить, как недовольно некромантский выскочка скрипит зубами и едва ли не метает молнии чёрными, точно уголь, глазищами.
Редкостный красавец. И мерзавец тоже редкостный.
— Вы, — безо всякого стыда отозвался Блэквуд. — Понабрали в преподавателей всяких идиотов, а мне теперь приходится расхлёбывать весь тот бардак, что вы учинили в Академии. В Королевской Академии, господин архимагистр.
— Я не совсем…
— Вы — совсем, — перебил его наглый щенок. — Опустим абсолютную профнепригодность дуры Чейз…
— Мистер Блэквуд, вы не будете оскорблять магистра, женщину, опытного преподавателя в моём присутствии!
— Еще как буду, — холодно возразил Блэквуд. — Охотно, много и с удовольствием, после чего столь же охотно повторю ей это в лицо. Злить первокурсницу-чернокнижницу, не вошедшую в силу, едва оправившуюся от множества потрясений — да вы тут все в своем уме?
Едва подавив желание некультурно раскрыть рот, Уэйн выругался про себя. Примерный мальчик Тибериус Сангстер, тихоня-отличник и образцовый староста, на деле был прохвостом почище своего паскудного дядюшки. Не лез в свары, чуть что не так, не плевался ядом и не хамил преподавателям, как паршивец Блэквуд… Нет. Тихоня Сангстер гадил светлым исподтишка, педантично и с умом — за четыре года не попался ни разу, зато, если верить слухам, компромат имел чуть ли не на половину факультета. И исправно писал доносы что Блэквуду, что своему жуткому папаше.
Пресечь безобразие не было ни средств, ни возможностей — попробуй запрети детишкам слать домой письма с фамильярами, и родители тут же взбеленятся. Причём все родители, а не только папаши тёмных недобитков. Проще было оставить славный факультет гадюк вариться в собственном яде, периодически осаживая Даниэллу и прочих особо ретивых блюстителей порядка — тех искренне возмущало «особое отношение» к чернокнижникам.