Академия расхламления. Квартира с сюрпризами - стр. 12
– А-а-а-а-а!!!
Я заорала как резаная и закрыла лицо руками.
– Анечка, – слегка укоризненно раздался мягкий, похожий на бабушкин голос. – Глазки открой, не бойся.
Я нехотя разлепила один глаз, потом второй. На столе, свесив ножки вниз, сидела ладная старушка, одетая в многослойную юбку и какие-то сапожки. Плечи ее были укутаны цветастенькой шалью, а у пояса болталась поварешка, несколько больших старомодных ключей, какая-то метелочка и еще куча разных предметов.
Самое удивительное, что лицом она здорово напоминала бабушку. Почти один в один.
– Бабушка? – неуверенно произнесла я. – Это ты?
Та покачала головой:
– Домовушка я, Анечка. Домовая!
Я вытаращилась, глупо заморгав. Нет, конечно, говорят, что домовые бывают, и мама в детстве что-то такое рассказывала, как ей однажды домовенок приснился, но… чтоб разговаривать, вот так, запросто?
– А… А почему вы похожи на мою бабушку? – севшим от волнения голосом спросила я.
– Потому что, – назидательно подняла палец старушка-домовушка, – все домовые со временем становятся похожи на своих хозяев.
– Но ведь бабушка умерла…
– Это да, – вздохнула она. – Но ты ведь и хозяйкой этой квартиры по-настоящему не стала!
– По-настоящему – это как? По документам, что ли? – удивилась я. Мама вроде говорила, что эта квартира достанется мне, но что там оформлено в бумагах – я никогда не интересовалась.
– Да зачем нам ваши документы, – отмахнулась та. – Я тебе толкую, что ты своему дому не хозяйка!
– Как это не хозяйка, раз я здесь живу? – Я скрестила руки на груди.
– Так и квартиранты какие-нибудь живут, которые квартиру снимают. А у тебя, – она махнула рукой, – две комнаты вообще заперты стоят…
– Так там бабушкины вещи! – попыталась возмутиться я.
– Ну и зачем ей вещи-то теперь сдались? – поджала губы домовушка.
– Это память…
– Память? Ты вот припомни-ка бабушку, скажи – что ты о ней помнишь? Ее шифоньер старый, отрезы ситца, хрусталь в стенке…
– Хрусталь я помню! – перебила я. Я действительно помнила эти вазочки и конфетницы, из которых бабушка ни разу не ела, берегла к какому-то очень значимому событию, а еще синие фигурки оленей, которыми я очень хотела поиграть, но мне этого никогда не позволяли. Говорили, разобью.
– Ну, пусть его, хрусталь. А вот это что? – Она ткнула пальцем в клеенку на столе. —Это тоже память?
Клеенка как клеенка. И вообще, удивительно, когда некто с лицом и голосом бабушки пытается меня побранить за клеенку, которую бабушка сама выбрала, постелила и отказывалась заменить. Помню, как мама преподнесла ей на Восьмое марта какую-то нежно-салатовую прямоугольную скатерть-салфетку, а бабушка ее бережно спрятала в шкаф, как она всегда делала с подарками…