Академия против - стр. 46
Люмис глянула, как показалось Марине, прямо ей в глаза:
– Да, я её вижу, но ведь она спит, и ничем нам не навредит.
– Но ей нельзя подслушивать наши тайны! – возразила красивая, истощённая блондинка со следами скрытой болезни, которая постепенно подтачивала её, как гниль спелый плод.
– Ты права, Стэлла, к тому же нас не так много, чтобы притянуть её к нам всю, вместе с телом, – с грустью ответила Люмис.
Они потянули к ней руки. Марине стало страшно, она ощутила, как её отталкивают, и она падает, падает…
Маринарезко дёрнулась, чуть не слетев в полки, и проснулась.
Давно не спавшая Дарина, хоть была ещё ночь, шарила по столув поисках съестного.
"А всё из-за тебя, маленькая стервочка! – со злостью подумала Марина, переворачиваясь на другой бок. – Что-то у меня больше нет желания тебя защищать! В следующий раз выпутывайся сама".
Поезд набирал бешеную скорость, колёса стучали в такт её сердцу.
Глава 13
Не одной Марине Цветаевой в эту ночь снились отвратительные сны. Тёмнаяволшебница Люмис в эту ночь тоже спала очень плохо, – расстроились из-за испорченного похищения. А ещё она вспоминала своё прошлое, ворочаясь в постели.
Башня была влажной и холодной, как жаба. Люмис сжалась в углу на своей пышной кровати с атласным балдахином – жалкие остатки былого благополучия.
Странно выглядела эта пышная кровать во влажном склепе, скорее предназначенном для покойников, чем для живых людей. Впрочем, в подобных местах короли привыкли заживо хоронить узников, либо совершивших грех, либо вставших напути коронованныхособ.
По каменным стенам тюрьмы текли мокрые слёзы сырости, ткали бесконечные путины огромные, чёрные пауки, по холодному каменному полу бегали крысы.
Её белые, тонкие пальцы сжались вокруг решётки маленького окошка – решётку она подпилила пилочкой для ногтей – много часов работы, но ещё не время, нужно дождаться полной темноты.... Времени, когда суеверные жители ни за что не высунут нос даже в окна, не говоря уже о дверях. Им казалось, что их сразу же сожрутвурдалаки или ведьмы.
Наконец ночь опустила беззвёздную вуаль на маленький город, а в окошко внизу двери просунули еду. Люмис сняла пышное платье с множеством кружев – спасало от холода, но мешало двигаться, – завязала чёрные, как сама ночь волосы в косу, резким движением вырвала подпиленную решётку, бросив её на кровать.
В одной тонкой сорочке Люмис вынула из-под подушки сделанную из простынь и сорочек верёвку, привязала её к ножке кровати и полезла через узкое окошко, радуясь, что изрядно отощала за месяцы заключения.
Спускаться было тяжко, упираться подошвами в выемки между камнями кладки, во что только можно было упереться, сдирая кожу с ладоней; она с невыразимым ужасом слушала, как трещит верёвка.