Академия попаданок. Второй семестр - стр. 3
Песочек под ногами подталкивал меня к девушке в белом свадебном (саване?) платье. Костерок начал более жадно облизывать подачку герцога и тени каменных наростов затанцевали на бугристых стенах. Не хватало только заунывных звуков и клочков белесого тумана, чтобы добавить щепотку мистики в мой спуск.
Мартильда оказалась на расстоянии вытянутой руки, когда я присела возле неё на корточки и постаралась унять бегающие по спине мурашки. Мурашки никак не желали успокаиваться и с разбега заскакивали в такие укромные места, что мне порой хотелось чихнуть от щекотки.
Синекожая девушка в белом платье, роскошные черные волосы шевелились словно щупальца спрута, а волна подталкивала её туда-обратно. Туда-обратно. На берег, от берега. На берег, от берега.
Я вдохнула как можно глубже, но опять никакого эффекта. Фамильяра нигде не оказалось. Тогда я по-крабьи подобралась чуть ближе к Мартильде и только собралась вдохнуть Дыхание Помощи, как…
Она открыла глаза!
Глава 2
Если вы думаете, что я невозмутимо закрыла ей глаза и пяткой оттолкнула от берега, то вы глубоко ошибаетесь. Я завизжала…
Нет, не так. Я ЗАВИЗЖАЛА!
Вот, да. Именно так. Завизжала что есть дури, а дури во мне скопилось немало. Мой визг оценили и офигевшие светлячки, и вставшие дыбом волосы герцога и пара отколовшихся верхушек сталагмитов. Я отрывалась от души, чувствуя, как испуганные мурашки бегают не только снаружи тела, но и изнутри. Меня слушало одинокое ночное светило и миллион ленивых зайчиков, которые плескались в воде, перетекали друг в друга и исчезали в морской глубине.
Я визжала так самозабвенно, что не сразу обратила внимание на то, что губы утопленницы шевелятся. Плюшки-ватрушки, она что-то говорила. Попыток вылезти на берег и укусить меня за филейную часть она не предпринимала, а просто колыхалась на водной глади и чего-то болтала. Вряд ли она пела гимн Российской Федерации, поэтому я, хотя и с трудом, но справилась с визгом.
Любопытство убедило меня временно сдержать свои душевные порывы и послушать, о чем болтает утопленница. А голос у неё был мягким-мягким, как у ведущей «Спокойной ночи, малыши», хотя говорила она вовсе не убаюкивающие вещи:
– … и эта девушка пройдет огонь, воду, землю и камень. В черной свадьбе она увидит себя иную и два берега сойдутся в одной скале. В улыбке сгорит печаль, а радость утонет в слезах. Пламя очистит пустыню, а лед укроет леса. Грядет великий излом…
На последней фразе рот утопленницы закрылся, а потом она зыркнула на меня огромными глазищами, подмигнула и снова притворилась успешно упокоившейся полтысячи лет назад.