Академия под ударом - стр. 14

– Вы два раза спасли мою честь, – негромко сказала Элиза. – И один раз мою жизнь.

Оберон негромко рассмеялся.

– Я не сделал ничего особенного, уж поверьте. Любой порядочный человек поступил бы так на моем месте.

Теперь уже Элиза рассмеялась.

– Нет… Все наши знакомые знали, в каком я положении. Никто не помог. Кому нужна дочь мертвеца, который больше ничем не поможет, не даст денег, не пристроит сына на хорошее место. – Элизе сделалось так горько, что голос оборвался, и она закончила шепотом: – А Морис вообще расторг нашу помолвку…

Выставляя сластолист на подоконник, она вдруг подумала, что Морис увидит цветок, придет и все исправит. В конце концов, так ведь положено поступать джентльменам?

Но Морис не пришел. Зачем ему бесприданница с проблемами? Он блестящий молодой человек из очень достойной семьи, и у него никогда не будет проблем с выбором невесты.

Несмотря на горечь, в этом разговоре все равно было что-то умиротворяющее. Огонек в лампе медленно гас, давно наступила ночь – густая, темная, уже осенняя. Скоро зарядят дожди, смоют краску с листвы, а потом пойдет снег.

Элизе сделалось тоскливо.

Зачем вообще рассказывать о своих бедах? О расторгнутой помолвке? Впрочем, о чем еще можно говорить в такой ситуации, особенно с человеком, к которому она теперь привязана заклинанием.

– Да и дьявол с ним, с этим вашим Морисом, – заметил Оберон. – Зачем нужен мужчина, который убегает при первой же проблеме?

Элиза не знала. Девушке положено выходить замуж, быть женой и матерью. Так принято. Муж, конечно, может проиграть в карты приданое своей жены, может ходить к шлюхам, может даже бить – но без него ты все равно не человек. Так, недоразумение.

– Вы ведь не убегаете, – сказала Элиза. Оберон усмехнулся.

– Нет. Я дерусь.

– У вас есть жена? – спросила Элиза и сразу же пожалела об этом. Стал бы Оберон заходить в дом со сластолистом на окне, если бы был женат?

Может, и стал бы. Элиза давно убедилась в том, что благородные люди и поступки есть только в книгах. А в жизни бывает по-разному.

– Нет, – ответил Оберон, и Элизе почему-то показалось, что он смущен.

– Кто мог желать смерти моему отцу? – задумчиво спросила она. – Он был хорошим человеком. У него не было врагов. Все его любили.

Оберон усмехнулся.

– Обычно у хороших людей намного больше врагов, чем можно предположить, – произнес он. – И любят их, пока они могут принести выгоду. Вашего отца убили. Опозорили. Довели вас до отчаяния, а потом натравили сгибельника. Вашу семью ненавидят, Элиза.

Он шевельнулся, устраиваясь поудобнее. Элиза вдруг подумала, что сейчас он снова возьмет ее за руку – но он не взял, и ей почему-то стало легче.