Академия Хрустальных Звуков - стр. 2
В ночь совершеннолетия Лиры медальон заговорил. Вернее, запел. Вибрации пронзили ее тело, выведя на заброшенную площадь, где камни складывались в спираль, ведущую под землю. Там, в лабиринте, чьи стены были покрыты нотами из светящегося мха, она наткнулась на дверь. Надпись на ней гласила:
«Только тот, кто слышит тишину, войдет»
Лира прикоснулась. Камень рассыпался, открыв зал с гигантским кристаллом, парящим над пьедесталом. Хрустальный Камертон. Он не звучал – он пульсировал, и с каждым ударом в воздухе проявлялись образы:
– Человек в плаще из теней, чьи пальцы тянулись к другим осколкам Сердца…– Алисара, ломающая арфу о спину Титана… – Лориен, рыдающий над телом девушки с лицом, как у Лиры…
Когда Лира взяла артефакт, мир вздрогнул. Где-то в глубине космоса открылся глаз, цвета расплавленного золота. Последнее, что она услышала перед тем, как потерять сознание, был голос, сложенный из тысячи диссонансов:
«Мы ждали тебя, Дирижер»
Следующим утром Лира проснулась в своей постели, считая все сном. Но на полу лежал медальон, треснувший ровно пополам, а на запястье горел шрам в форме ноты. В тот же день пришло письмо с печатью Этериона – академии, которой не существовало на картах.
А далеко на севере, в руинах храма Эребора, Рен – мальчик, говорящий с ветром, – нашел черный обсидиан с пророчеством. Его пальцы обожгло, когда он прочел: «Дирижер приведет нас к свободе».
И где-то между мирами, в клетке из тишины и льда, Создатель улыбнулся. Его симфония только начиналась.
Глава 1: Вибрации тишины
Лира ненавидела рынок. Не из-за вони переспелых фруктов, не из-за криков торговцев, которые она не слышала, и даже не из-за назойливых взглядов, будто ты – ошибка природы, которую стоит разглядывать. Нет. Она ненавидела его из-за вибраций.
Каждый шаг по брусчатке отзывался в костях: топот копыт, грохот телег, сотни ног, бьющих в такт хаосу. Но хуже всего была музыка. Уличные арфисты, флейтисты, барабанщики – все они, сами того не зная, терзали её тело волнами звука. Их мелодии Лира «чувствовала» кожей: низкие ноты гудели в животе, высокие щекотали кончики пальцев, а диссонансы оставляли синяки на душе. Сегодня, однако, всё было иначе.
Она прижалась спиной к стене таверны «Пьяный Камертон», пытаясь укрыться от толпы. В руках – корзина с шелковицей, которую мачеха велела продать «хоть за грош». Лира не умела торговаться. Клиенты тыкали пальцами в ценники, написанные ею мелом на доске, а потом уходили, пожимая плечами: глухая девчонка – плохой продавец.
– Эй, уродина! – чьи-то губы растянулись в оскорблении. Лира не расслышала слов, но узнала жест: мальчишка-разносчик скрутил пальцы в знак «немой», а его друзья загоготали. Она привыкла. Глухота делала её невидимой, пока не становилось удобно ткнуть в неё пальцем.