Академия «Алмазный Шпиль» - стр. 14
Кого волшебник словами связал,
Шамаш! Его жизнь лежит пред тобою,
Все народы ведешь ты, как единый язык.
Я сюда прихожу глашатаем Эйи,
Ради жизни больного послал он меня.
То, что Эйа сказал мне, я тебе повторяю:
Моему государю, сыну своего бога,
Рассуди его суд, прикажи повеленья,
От болезни и скорби исцели его тело,
Воду света и силы пролей на него,
И его изваянье окропи ты водою,
И омой его тело дождевою водой.
Злобный дух, злобный демон, злоумышленный призрак,
Злобный черт, злобный бог, злоумышленный бес,
Ламашту, лабасу, приносящие злое,
Лилу и Лилит, помрачившие день,
И тоска, и зараза, и болезни, и скорби
С моего государя, сына своего бога,
Как вода да стекут, он него да уйдут.
Шамаш, чье повеленье нерушимо вовеки,
В этот день да отпустит, да простит его грех;
Злоречивые козни от него да отступят,
Царский бог да прославит твою вышнюю мощь.
Этот царь, исцеленный, да поет твою славу
Я, твой раб, заклинатель, прославляю тебя!
Рана на груди Тальгумена засияла, и стянулась, а император открыл рот и сделал глубокий вдох. Увидев Шамаша, он материализовал в руке темный кинжал, и чуть было не встал. Я успел схватить его и отобрав нож повалить на пол.
– Не дергайся. – прошипел я сквозь зубы и все также, на коленях развернулся к Шамашу. – Благодарю тебя владыка и за дар твой, и за помощь твою.
– Приятно слышать хвалебные речи маг. Что ж, пора мне. – Вспыхнув он пропал. И я только сейчас обратил внимание на то, что весь зал стал, как будто отлит из золота. – Какого демона ты на бога со своей зубочисткой рыпаешься!!! – вся тревога и волнение нашли выход в крике на ошалевшего императора.
– А что я должен был подумать, когда ты сначала рассекаешь мне грудь, а потом в моем дворце появляется какое-то божество во всеоружии! Я что должен был хвалу вам петь!
– Если бы ты атаковал его, то твоей столицы бы не было уже, как и тебя, и меня. – я тяжко сел у подножия трона, облокотившись на него спиной.
– У меня есть артефакт второго шанса, а ты вообще один из бессмертных. С чего бы это мы умерли! – все не переставал орать император.
Его глаза дергались, руки и ноги тряслись как при паркинсоне, и все норовили ощупать грудь, убедиться, что раны нет.
– Перестань орать. Что не умирал ни разу? – достал я трубку и раскурив протянул Тальгумену. – Сядь уже.
– А как ты думаешь, есть ли вообще кто-то, кто способен убить меня! – все еще срываясь на крик, он выхватил у меня трубку, и глубоко затянулся, но тут же вынул ее и сильно закашлялся.
– Погибель она такая… «Таро кетаро кара каранатра» – схватил я появившийся клинок.