Академия «505». Циклы Ремали. Часть 2 - стр. 10

Куда угодно, только не на мир.

Я ненавидела его.

Как только машина остановилась, через специальное устройство, расположенное с моей стороны перегородки, что отделяла водителя от пассажиров, раздался механический женский голос:

– Вы прибыли в пункт назначения. Пожалуйста, покиньте кабину.

Наконец-то. Я ненавидела ехать в этом гробу на колесах.

Железная дверь автоматически отъехала в сторону. Положив деревянного ангела в карман длинного пальто, я проверила на руке перенаправляющий браслет и спрыгнула со ступени на заснеженную асфальтированную дорогу. После кромешной темноты холодный свет солнца резко ударил по глазам, но я, запрокинув голову, смогла разглядеть высокое застекленное здание.

Дом Альтинга.

– Роксания Нуар? Мистер Алькастер ждет вас. Проходите за мной.

Я постаралась не вздрогнуть от звука ее голоса.

Лицо Сиеры представляло собой непроницаемую маску. Наверное, ее волосы вишневого оттенка были единственным ярким пятном на безликой площади со статуей прародительницы Ремали. Больше всего меня веселила цитата из Кодекса нового порядка, что Альтинг выточил на металлической табличке у ее подножия:

«Когда правительство нарушает права народа, революция составляет для каждой части народа самое священное из прав и самую необходимую из обязанностей».1

Ложь.

Даже мысль о революции каралась смертной казнью.

Глубоко вдохнув, я двинулась вслед за Сиерой.

Я старалась не оборачиваться, потому что за моей спиной высилась еще одна тюрьма, похожая на ту, что я видела перед собой. Круачейн. Как удивительно, что здание правительства располагалось прямо напротив психиатрической лечебницы.

Даже сейчас, смотря под ноги, я видела тень трехэтажного здания с облезшей черепицей бордового цвета, а мои уши улавливали душераздирающие крики психически нездоровых людей.2

Хотя я знала, что не все выходцы Круачейна являлись таковыми.

У входа в Дом Альтинга расположились десять миротворцев – с автоматами за плечами и надетыми на голову шлемами. Ремалийцы, работающие в правительстве, не имели права покидать здание, только если не пришло время официального перерыва. Кодекс нового порядка гласил: долг перед обществом важнее физических и духовных потребностей. Поэтому сейчас, в десять утра, площадь пустовала.

За секунду мое лицо преобразилось в маску, которую я снимала только наедине с собой. Обтянутые кожаными штанами бедра слегка покачивались, красные губы кривились в ухмылке, а глаза скользили по десяти мужчинам, каждый из которых мечтал поиметь меня во всех позах.

– Доброе утро, мальчики! – Проходя мимо, я послала в обе стороны воздушные поцелуи. – Вижу, вы заскучали. Подождите, пока мамочка не решит важные дела, а потом мы с вами повеселимся.