Аише - стр. 25
– Иду, дедушка! – отозвалась она.
Надо бы сбегать до лесу, принести вязанки хвороста, заготовленные на днях, да оставленные до лучших времен, а то вдруг еще снег пойдет, потом не выберешься. Запасов еды должно хватить до весны при экономном расходе, а вот за дровами надо будет ходить, не обойтись, к сожалению. Дед сказал, что можно рубить у елок низко растущие ветви в крайнем случае, но Аише надеялась, что обойдется – так ей жаль было пушистых красавиц, наряженных искрящимися снежинками.
Чай был вкусный! Собранные летом листья лесной малины и смородины, да травы всякие – как же ему не быть вкусным! А варенье земляничное источало аромат на всю горницу, удалось на славу!
Зажмурившись, девушка отхлебнула из кружки и представила, что она дома, сидит в их кухоньке, а напротив мама улыбается. Мама! Как она там? Не болеет ли? Тревожится, наверное. И весточку не подать никак!
Дед Лукьян говорил, что по весне можно будет сходить до большого города, он в неделе пути, да отправить письмо. Еще б писать, да читать уметь для этого, но кто ж будет учить ее, если таких умельцев раз-два и обчелся? Потому вздыхала Аише, выводя палочкой на снегу каракули, похожие на буквы, представляя, что это письмо для мамы.
Напившись чаю, девушка засобиралась за хворостом. Надела шубу, подпоясалась кушаком, на ноги – унты, которые сшили сами из шкурок, подвязала их шнурком, поверх – широкие снегоступы, смастеренные из коры, варежки, связанные самолично, да платок на голову – пугало, конечно, но для тепла все сойдет.
– Ты осторожно, – напутствовал ее дед, – смотри, к оврагу близко не подходи, собери, что приготовила, да домой давай, завтра еще сходишь. Нынче темнеет быстро, потом дорогу не найдешь!
– Конечно, дедушка! – помахала она ему рукой и вышла к кромке леса.
Оглянулась – Лукьян стоял без шапки, борода его трепыхалась на ветру – переживал.
В лесу стояла тишина. Ветки под снегом изредка похрустывали, да от ветра снежная пыль летела в лицо.
Рыська скакала поверху, то удаляясь, то возвращаясь, заглядывала – идет ли хозяйка. К зиме шубка ее распушилась, сама она вся округлилась, стала ладненькая и крепкая.
Аише шла легко, будто всегда умела на снегоступах ходить, даже песню затянула веселую, которую с девушками часто пели, собираясь по грибы. Горланила ее, сшибая снег с низко опустившихся ёлочных лап, веселилась, и не сразу заметила темное пятно впереди.
Рыська учуяла чужака первой – вздыбила шерсть, замерла на ветке, зарычала.
– Что там, Рыся? – встревожилась Аише, остановившись и вглядываясь в пятно.