Ахматова в моем зеркале - стр. 12
(Фонтанка, 19 августа 1939 г. Свободный перевод Л. Д.)
«Послушайте, – взгляд Анны стал строже. – Если поэт всечеловеческий, как Пушкин, его стихи имеют право обращаться ко всем. Он глаголит от имени всех. Когда же поэт индивидуалист, как, к примеру, Северянин, у него нет иного выхода, как только говорить от себя и о себе, вызывая у читателя либо восторг, либо презрение. Новая установка заставляла поэта говорить от имени всех, обо всех. Взгляд поэта должен был устремляться ко внешнему миру, а не в себя. В какой-то момент было позволено, даже в какой-то мере поощрялось некоторое новшество – слияние этих двух тенденций. “Мы” вытеснило “я” из поэзии. Но “мы” в лирической поэзии обладает совершенно конкретным содержанием: я и ты, он и она, компания близких поэту друзей, которых поэт может назвать по именам. Только так ограниченное “мы” становится великим и общим.
В 1961-м, находясь в больнице, я написала стихотворение Родина, в котором “мы” звучит неопределенно».
«И все-таки, Анна. Я всегда чувствовала, что вы обращаетесь к нам. Иногда – ко мне лично. Мне казалось, что это я та самая любимая иностранка, которую вы встретили “однажды поздним летом в лукавый час зари”. И еще… Только прошу, не смейтесь… Я столько раз купалась в вашем снегу, том самом, который “летит откуда-то не сверху, а словно подымается с земли, ленивый, ласковый и осторожный”».
«В это время в России выпадает первый снег. Здесь, насколько я вижу, еще в разгаре лето».
«У нас снег выпадает по-другому, – улыбнулась я грустно. – Даже посреди самой жары. Был, помнится, июль, когда я оказалась в больнице в ожидании тяжелой операции. Я и тогда думала о вас, о долгих месяцах, проведенных вами в больницах и санаториях. Страшные дни, полные запретов и скуки. Больницы всегда напоминали вам тюрьмы».
«Да. Это так. Заключенные и там, и там».
«Тогда я не позвала вас. Наверное, потому, что хотела уберечь от всего этого. Выздоравливать же по-настоящему я начала, когда мысленно обратилась к вам. Как странно! Размышляя о своем любимом острове, я думала о вас. Самое трудное осталось позади. Я вновь могла разговаривать с вами. Уже не в бреду».
«Скажите, а какие цвета сегодня у моей любимой России?»
«Вы же знаете, Анна, что цвета меняются в зависимости от времени и судьбы страны.
Вместе с белым цветом утерянной невинности выцвел и алый революционный цвет, причем во всем мире. И везде оттенки его темнеют и тянутся к лиловому, цвету заката и обманутой мечты.
Когда-то вы написали, что в действительности никто не знает, в каком времени он живет. Вы, к примеру, не знали, что в начале десятых годов жили накануне Первой мировой войны и Октябрьской революции.