Агнцы Божьи - стр. 80

– Помню, – хмуря лоб, кивнул Влас. – А ты деньги от хлыстов получил без проволочек?

– Всё получил до копеечки, сынок, – кивнул Гавриил Семёнович.

– Так уж и все? – усомнился Влас. – Полностью всю сумму? Если так, то не мало ли мы взяли с Андрона? Я слышал, что как хлысты, так и скопцы на своих кораблях огромные суммы держат.

– Про скопцов не знаю, судить не берусь, а про хлыстов наслышан, – кивнул утвердительно Лопырёв-старший. – Старец Андрон два миллиона держал наличными на своём корабле, я сам эти деньги видел.

– Так-так-так, – задумался Влас. – Два миллиона – это даже сейчас деньги немалые.

– Он на них золото и драгоценности скупал, – сказал Гавриил Семёнович. – Я даже подсоблял ему изначально, но… Скоро пути наши разминулись.

– Если Андрон скупал золото и бриллианты, значит, что-то да скупил? – предположил Влас. – И если он ещё здесь, в Зубчаниновке, значит, и золото где-то с ним, рядышком.

– Может быть, всё может быть, сынок, – сказал, пожимая плечами, Гавриил Семёнович. – Но что из того? Он никогда не отдаст нам его, даже не надейся.

– Что значит не отдаст? – вскинул брови Влас. – А кто у него спрашивать будет?

Он достал из кобуры револьвер и положил его на стол. Гавриил Семёнович посмотрел на оружие и сразу понял немой намёк сына.

– Почему-то мне начинает казаться, что дьяк Василий очень много знает о старце хлыстов, – заговорил Влас задумчиво. – Потому Андрон и решил его спрятать на полгода в острог. Придётся мне поговорить с дьяком по душам и попытаться вытянуть из него всё, что ему известно о делишках Андрона.

– Ты полагаешь, он скажет? – усомнился Гавриил Семёнович.

– Я найду к нему подход, будь уверен, – сказал Влас, вставая и выходя из-за стола. – Кстати, если Сафронов ещё к тебе явится, не пускай его на порог под любым предлогом. И к Андрону больше не ходи. Пусть будет уверен, что дьяк заперт мною на полгода и чувствует себя в спокойствии и безопасности.

Иван Ильич Сафронов пришёл в больницу рано утром. У дежурной медсестры он узнал, что доктор Кольцов проводит консилиум, а когда он закончится, никому не известно.

Марину Карповну он застал лежащей в постели, безразличной и равнодушной ко всему. Иван Ильич присел у её изголовья на табурет и тихо поинтересовался:

– Как ты, любимая?

– А то сам не видишь, как, – посмотрев на него, сказала она и тут же закашлялась, поднеся к губам носовой платочек.

Несчастный вид супруги, её печальный взгляд насторожили и испугали Сафронова.

– Эй-эй, родная, что это за хандра? – сказал он, коснувшись её вялой руки. – Мы же договорились, что ты…