Агнцы Божьи - стр. 28
– Корней Захарович! – даже не взглянув на посетительницу, обратилась он к хозяину мастерской. – Не успел одну бездельницу уволить, как другая уже тут как тут. И когда только успевают пронюхать, что место освобождается?
– Да вот, видать, случайно забрела к нам в мастерскую эта птаха залётная, не зная, что место освобождается, – заискивающе улыбаясь, ответил Корней Захарович. – Я только что объяснил ей, что она нам не подходит, и… Кстати, она и шить-то на машинке не умеет, дорогая.
Купчиха повернулась вполоборота и с надменным видом уставилась на Евдокию.
– И? На что ты надеялась, идя к нам, птаха божья? – повысила она голос, наблюдая за раскрасневшейся Евдокией. – Время наше отнимать бесценное? А может, с тебя плату за это взять, как считаешь?
Её голос, визгливый и громкий, тяжёлой ношей надавил на плечи Евдокии. Она ссутулилась и даже вспотела от обрушившейся на неё тяжести. Затем она побледнела и зажмурилась, ожидая всего, даже удара по голове от возмущённой купчихи.
Вопли хозяйки слушали все находящиеся на втором этаже люди. Швеи оставили работу и высунули головы в коридор, чтобы позлорадствовать, любуясь происходящим.
– А теперь проваливай вон! – закричала купчиха, указывая вытянутой рукой Евдокии на дверь. – И чтобы духу твоего здесь больше не было!
Едва не плача, униженная и растоптанная злобной выходкой купчихи девушка вскочила со стула, повернулась к двери, и вдруг…
– А ну, стой! – пригвоздил её к месту окрик. – Чья будешь, говори?
– Я так… Я это… Я э-э-э… – совсем растерявшись, пролепетала Евдокия, не находя для ответа подходящих слов.
Она сконфуженно попятилась к двери, намереваясь как можно быстрее выскочить из кабинета и бежать отсюда куда глаза глядят.
– А ну, стой! – ещё громче рявкнула купчиха, и Евдокия замерла, ожидая потока новых ругательств и оскорблений.
– Ты же христоверка Евдоха, так ведь? – неожиданно мягко поинтересовалась женщина. – Это я тебя на радениях в Зубчаниновке не раз видела?
– Да, это я, – призналась Евдокия с замирающим сердцем. – Но сейчас я на корабле христоверов не состою. Я… я ушла от них.
– Вот как? – удивилась купчиха. – А что так? Я ведь ходила к ним на радения, чтобы тебя послушать. Как ты поёшь голоссалии, как звучит твой нежный ангельский голос. У меня аж слёзы капали, когда тебя слушала. Ни одна певичка в нашем театре тебе и в подмётки не годится!
Она повернулась и взглянула на притихшего за столом Корнея Захаровича.
– Берём её, слышишь! – снова повысила она голос, да так, что Евдокии показалось, будто в окне кабинета зазвенели стёкла. – Зарплату положишь двадцать рублей и не меньше, ты меня понял?