Размер шрифта
-
+

Агитбригада - стр. 21

И по винтику, по кирпичику,

Я взаимность её получал…**

– Зёзик, заткнись уже! – из фургона выглянула субтильная остроносая девица крайне сердитого вида, гневно потрясла сжатым кулачком, и скрылась обратно в фургоне.

Не обращая на неё никакого внимания, Зёзик продолжил меланхолично петь:

– Подумайте и хорошенько взвесьте 

Мой жесткий план – условие невесте: 

Должна быть женщиной, а не опёнком, 

Бадьями бёдер в хлебью клёнку лить; 

Могучая, могущая в пеленки 

Хоть двойнями, хоть тройнями палить…***

– Это Зиновий, – представил певуна Гудков. Зиновий никак не отреагировал, продолжая тренькать на балалайке.

Дальше мы прошли к «мужскому фургону», Гудков громко забарабанил:

– Товарищи! Сколько можно спать!

Я тоже удивился, солнце перевалило за полдень, а они ещё спят.

– У нас народ творческий, так что привыкай, – объяснил Гудков, видя моё недоумение, – сперва выступление, затем репетиция заполночь, а потом отсыпаются до обеда.

Он опять заколотил по фанерной стенке фургона.

Через миг там внутри что-то грюкнуло и высунулась заспанная голова, но уже другая.

– А это у нас Виктор Зубатов, – сообщил мне Гудков и спросил у него, – А где остальные?

– В село пошли, – хмуро ответил тот.

– Понятно, – сказал Гудков и повернулся ко мне, – с Бобровичем и Карауловым познакомлю позже. Сам видишь, ушли они.

– А кто это? – хмуро спросил Зубатов, зевая. – и что с лицом?

– Это Геннадий Капустин, наш новый помощник, взамен Пахома. А лицо ничего, хорошее лицо трудового человека.

– Отлично! – Зубкатов повеселел, – а сгоняй-ка, трудовой человек, к сельсовету, я там саквояж давеча забыл. Синий такой.

– В мои обязанности входит только работа с декорациями, реквизитом и лошадьми, – сухо ответил я.

Произошло то, чего я опасался, члены агитбригады сейчас начнут гонять меня с личными поручениями. Поэтому нужно было это пресекать сразу.

– Так саквояж с реквизитом, – нахально усмехнулся Зубатов и добавил, – и побыстрее, мне репетировать надо.

– Вишь, брат, какое дело, – развёл руками Гудков, мол, ничем помочь не могу.

Я скрипнул зубами. Но деваться было некуда.

Дальше мы подошли к другому фургону, где Гудков познакомил меня с женским составом агитбригады.

Женщины отреагировали на меня более дружелюбно, поахали, какой, мол, я миленький и маленький, посюсюкали, но на этом знакомство окончилось.

В общем, в этом коллективе было восемь человек, кроме руководителя, с которым я уже познакомился, в состав входили три женщины и четверо мужчин.

Главным украшением коллектива являлись юные Нюра и Люся, они были практически как сёстры-близнецы, но только наоборот. Если Нюра Рыжова была дивной красоты девицей с греческими миндалевидными глазами с поволокой, напоминающие терновые ягодки в росе, и с удивлённо приоткрытыми земляничными губками, но при этом донельзя толстозадая и коротконогая. То Люся Пересветова, наоборот, подтянутая и высокая, с шикарной грудью, но с невыразительным малокровным лицом, тонкими губами и роговыми очочками на длинном мясистом носу. Соответственно, если Нюра была жгучей брюнеткой, с отливающими синевой упругими локонами, то Люся оказалась нежной блондинкой с прямыми, как проволока, волосёнками. Обе девицы, как я понял, исполняли хореографические танцы и ловко водили хороводы, но если Нюра была сильна в эксцентрических плясках, то Люся была знатной чечёточницей, умела недурно делать два акробатических кульбита и даже salto-mortal’e.

Страница 21