Агентурная разведка. Часть 9. Поединок. Эндшпиль - стр. 5
– участвует в рекогносцировке, проводимой старшим начальником (проводит рекогносцировку)». И так далее и тому подобное.
Далее Решение командира:
«Решение командир принимает единолично на основе уяснения полученной задачи и оценки обстановки. В решении он определяет…»
К чему это я?
А вот именно так всё и выглядит в нелегальной военной разведке. Именно так.
Знаю, что Вильте ничего не спланировала на случай эвакуации. У неё есть инструкция из СВР. Там написано, куда она должна прибыть и какие сигналы подать. То есть не она думает, не создаёт свой замысел. Не принимает собственное единоличное Решение.
Она мне говорила, что не надеется на эвакуацию. То есть у неё очень скептическое отношение к этому – обречённое, безнадёжное. Вообще нет того, что часто называют немного корявым словом «включённость».
Я её попытался переубедить, пытался обосновать необходимость драться до конца, но она читала эту инструкцию из СВР и ничего не хотела воспринимать.
В итоге я сказал, что отработаю, проведу учения. Свои учения, а не по похожей инструкции из ГРУ. У жены появился интерес, а мне теперь надо не просто отработать этот вопрос, а ещё и убедить жену в нужности своего плана, то есть её личного Решения, о котором будет знать только она. Таким образом, кроме основной задачи, я преследовал цель зажечь у Вильте её внутренний огонёк, понимая, что в этом случае она обязательно подключит свои могучие мозги, и тогда мы выйдем на что-то совершенно эксклюзивное в этом направлении и неожиданное для всех. По результатам учений я расскажу Вильте только методологию, а также приёмы и способы отработки «учебных вопросов».
Она не знает ни моего замысла, ни моего Решения.
Почему?
Это непререкаемое правило. Если у меня провал, тогда Вильте лучше ничего не знать. Если провал только у Вильте, тогда я остаюсь с детьми. Если угрозы возникли для нас двоих одновременно, тогда движение начинает вся семья. Изначально знаем и понимаем, что это очень рискованно, и тем не менее делим детей и совершаем попытку. Со мной сын, с Вильте дочь. Или иные комбинации, но в основе всё тот же замысел, который нужно отработать в ходе учений. Именно учений, а не просто занятий. То есть я всё отрабатываю как в реальной боевой обстановке.
Мы, конечно, понимали, что в случае провала на спецназ обоих ведомств надеяться не стоит. Принцип работы спецназа в обоих ведомствах похож, но отличия есть. Я не был тогда посвящён в детали организации работы спецназа СВР, но кое-что мне Вильте объяснила. Если коротко, то спецназ СВР в то время имел все характерные признаки частной военной компании, укомплектованной иностранцами в разных странах, но трансграничный с вкраплением законспирированных офицеров СВР (кстати, как правило, бывших офицеров из бригад спецназа ГРУ) и под их жёстким руководством.