Агентство «Разбитые сердца» - стр. 7

А я что-нибудь придумаю и как-нибудь выкручусь. Как и всегда.

Бабка еще говорила: «Май- Мари может выбраться из любых неприятностей…»

Правда добавляла тише: «Которые сама же создала».

Осознание, что «как всегда» не получится, пришло спустя сутки, проведенные в промозглой и грязной камере. Я успела замерзнуть, поспать, испугаться, поплакать, измучиться, и проникнуться осознанием, что что-то здесь не так. Меня ни о чем не спрашивали и никуда не уводили, чтобы спросить. Дважды приходил стражник – не тот, что меня схватил на рыночной площади – и кидал миску с какой-то кашей. Я пыталась его разговорить, выяснить, в чем меня обвиняют и когда это закончится, но в ответ он бурчал невнятное и уходил, снова оставляя меня одну.

Странно.

Я не то чтобы хорошо разбиралась, как должно быть в темницах. Но разве со мной не предполагалось хоть какого разговора? Обвинения? Схватили же из-за криков противной лавочницы, которая заметила, что кружева и ленты уползают в моем направлении – Аелла, паршивец, хоть предупредил бы!

Но это же просто крики, никаких доказательств, за руку меня не ловили.

Почему я еще здесь?

Становилось все страшнее.

Может быть Его Странное Величество, придумало очередной странный закон, а я об этом не знаю?

Например, что девиц двадцати четырех лет от роду с длинными косами надо за эти косы хватать и тащить за решетку, если они, например, слишком увлекаются уличным представлением с неподобающими для девиц сценками?

И сидеть им за это подс стрражей годик или два…

Сделалось тоскливо. А как подумала об Аэлле, так и вовсе, хоть плачь. Мальчишка не пропадет, конечно, но за тот год, что мы провели вместе на улицах столицы, стал мнедороже, чем кто-либо еще в этой жизни. А с учетом того, что кого-либо еще у меня и не было больше…

А вдруг теперь нельзя бродяжничать?

Но тогда темниц всего королевства Виннстан не хватит, чтобы наказать каждого.

Какие еще варианты?

– Ведовка. Сюда иди.

Я подскочила и буквально побежала. Ничего так не выматывает, как неизвестность.

Меня не стали хватать и тащить. На удивление вежливо проводили сначала на первый этаж, где прохлаждались стражники, а потом выше.

В огромную и роскошную комнату, в которой обнаружились несколько богато одетых мужчин.

Втолкнули туда и дверь немедленно прикрыли.

Мыслей на этот счет возникло сразу столько, что я захотела назад в темницу. Но когда самый высокий, с тонкими губами и цепким взглядом заговорил, перестала отступать и в шоке уставилась на него.

– Май-Мари Тив, – сообщил он сухо мое имя, которое я никому не называла, – Двадцати четырех лет от роду. В столице около года, пока не попадалась.