Агатовый зрак пустоши - стр. 8
Кэран оттащил обмякшего уборщика к фургону и только тогда позволил себе обратить внимание на боль, рвущую ногу и живот. Он застонал и сел на горячий песок. После стылой жучиной ночи, пылающий агатовый зрак Пастыря казался добрым банщиком, разминающим озябшие кости.
Шары потухли. Они стали антрацитовыми и раздвинулись так, что между ними легко мог бы проехать всадник.
Барджус застонал и поднялся.
– Зря помешал, – прохрипел он. – Останься я внутри, сжёг бы их начисто. А теперь даже не знаю, живы они или как.
– Проверять не будем, – сказал Кэран. Он подбросил на ладони пятипалый золотой лист на стальной цепочке и засунул его в карман. – Других мечей у меня нет. Ну сгорел бы ты с ними вместе, и что?
– И то, что в этом мире больше не осталось бы последышей Великого У.
– Да наплевать. Мир мёртв, они бы не сделали его мертвее.
– Тебе-то откуда знать, золотой листок, – бросил Барджус, подходя к механическому скакуну. – Сам вон с сигнией своей расстаться не можешь.
– Сигния – это память. А кроме неё у человека теперь нет ничего, вон даже солнце теперь не солнце, – Кэран поморщился и поднялся на ноги. – На жуков плюнь. Поверь, ночью найдутся желающие отведать жарёхи. Сунешься туда опять – точно сгинешь, я за тобой не полезу, вторым мечом, видишь ли, не запасся. Ещё не хватало подыхать ради того, чтобы очередного монстра извести. Да будет тебе известно, после войны их осталось куда больше, чем людей.
– Да что ты говоришь, – Барджус нажал несколько выступов на горле лошади, и та фыркнув, забила копытом. – Ну, спасибо за науку. Век помнить буду. В общем это, Гильдия благодарит тебя за помощь и всё такое, а мне пора.
Уборщик залез на козлы.
– Ты мне вообще-то меч должен, – сказал Кэран.
Барджус раздражённо вздохнул, но потом сделал приглашающий жест.
– Стреляный грифон… Ладно, залезай. Доброшу до Огдара, пусть наш гильдмейстер с тобой разговаривает. Фу, ну и воняет же здесь!
Нога скакуна вновь заскрипела, когда фургон принялся разворачиваться, чтобы выбраться обратно на дорогу.
***
Кэран сидел на козлах и смотрел, как городские стены становятся всё ближе и ближе. Барджус спал на крыше фургона. Или делал вид: Кэран готов был поклясться, что рыжий хитрец иногда позыркивает из-под опущенных век. Огневеющий агатовый зрак недавно перевалил через зенит и теперь изо всех сил слал огненные копья с пронзительно-яркого неба. Не спасало ничего: ни шляпа с широкими полями, ни мазь из авуканских червей, ни зачарованный плащ. Небо душило землю тяжёлой подушкой жары и с удовольствием следило за агонией огневеющим агатовым глазом с длинным змеиным зрачком. Солончаки нестерпимо блестели от выступившего соляного налёта, воздух струился как над костром. Когда дул горячий ветер, и через дорогу начинали скакать перекати-поле, Кэран спешивался и шёл рядом с Хомяком. Мелкие растительные хищники полностью безмозглы, зато ядовиты – проберутся в механизм, зацепятся там шипами, оплетут отростками, потом не вытравишь. От механического коня веяло жаром, а каждый шаг был как сквозь раскалённую патоку, но кому-то нужно было следить, чтобы растительные паразиты не обосновались в нежном механизме.