Ага, влюбился! - стр. 27

 –  Ах так! Пофиг ему, да? – разозлилась Оля, резко остановившись.

Это мне сразу не понравилось. Словно в подтверждение моих плохих предчувствий облако заслонило солнце, и ветер сменил направление, сделавшись холодным.

 –  Да пошли, Оль,  –  я вновь вцепилась в её свитер, надеясь избежать проблем.

 –  Растянешь! – испугалась она, а потом посмотрела мне в глаза своими сердитыми и заявила:  –  Значит, так! Ты – моя подруга, единственная! – при слове «единственная» я подумала, что и не удивительно. Больше Олю никто не вытерпит, кроме меня.  –   Так что, если этот гад думает, что может быть счастлив после всего, что он сделал…

 –  Да он ничего не сделал ведь…  – неожиданно для себя самой заступилась я за Женьку. –  Ну детьми ж были… А что потом так и понеслось, что типа ненависть и прочее  –   это ж так, это ж несерьёзно… Ну детская ненависть и ненависть взрослого человека – разницу чувствуешь? – на самом деле я не считала, что ненавидела его тогда, и что Карпов сломал мне жизнь – тоже. Он просто был неприятным мне человеком, с которым очень скоро пути разойдутся, и всё станет неважным.

 –  Ника, ты со своим Артёмом вообще уже скоро станешь рассудительной до зубного скрежета. Занудой станешь, ясно? – пригрозила она. Да, Оля – одна и единственная посвящённая, кто знал об Артёмовской занудности.  – Карпов в тебя влюблён, с первого класса, это я тебе точно говорю. Надо не дать ему забыть об этом, и однажды он приползёт к тебе прощения просить!

Я растерялась, представив себе это. Ну, что Женька станет просить у меня прощения… Это как извиняться через сто лет за сломанную в песочнице игрушку. Да, мы ненавидели друг друга, но эта ненависть была выращена, слеплена, как снежный ком, и никакие извинения мне нужен не были, равно как и его влюблённость.

Но Оле это было не объяснить. Она помнила тот день, разделивший мои отношения с Карповым на до и после. А также мою школьную жизнь в целом… Хотя, с Карповым у нас не заладилось с первого моего дня в школе, но именно открытое, официальное противостояние началось чуть позже.

Странным образом Оля все эти годы хотела отомстить за меня. Скорее от нечего делать, чем от чувства справедливости, но желание это неугасимо горело в ней. И, как у меня была вечная союзница Северова, у Женьки был Гудвин – считающий нас своими врагами и охотно помогающий Карпову во всех начинаниях.

В тот весенний день произошло то, что перевело наше противостояние на новый, более взрослый уровень. На уровень, который выше рисования в тетрадках и криков «Ага, влюбился!»