Ага, влюбился! - стр. 18
Тогда, делая отчаянный шаг, я не знала, что Карпов нагло обоснуется позади меня. Его законное место было совсем на другом ряду, но он безнаказанно пользовался тем, что не по всем предметам учителям есть дело до того, кто где сидит. И он садился за мной. И доставал ничуть не меньше, чем когда сидел впереди.
На таких уроках Оля часто менялась местами с Артёмом, чтобы всегда иметь возможность защитить меня от Жени. Однако её приоритеты менялись, и она часто старалась учиться, не отвлекаясь. Так что сидеть с Артёмом мне даже начинало нравиться – Северова становилась невыносимой, если предмет интересовал её. А интересовало её практически всё.
– Прекрати, Карпов! – в тот день я была с длинной косой, заплетённой необычным плетением. Эта коса манила Женьку, и он играл с ней карандашом уже минут пять. Резко обернулась на мальчишку, что сидел за партой позади и гневно окинула его взглядом. – Достал уже!
– Тихо! – Оля легонько толкнула меня в бок локтём. – Не мешайте мне!
– И Северова достала, – буркнула себе под нос я, вновь обернувшись на мальчишку, что смотрел на меня своими голубыми глазами, которые казались тогда ещё самыми глупыми на свете.
– Ну хватит, Ника! – взмолилась Северова. – Я же слушаю, ну!
Я безнадёжно вздохнула, и тут услышала комментарий Карпова:
– А ты, Северова, Вороне не "нукай", не запрягла!
Это прозвучало, как защита. Словно этот мальчишка заступился за меня перед моей не в меру серьёзной соседкой по парте.
И я улыбнулась. Впервые в жизни я улыбнулась Карпову. И то только потому, что точно знала: он не увидит этой улыбки.
– Ага, Карпов, влюбился всё-таки? Не можешь далеко от Нички долго сидеть? – спросила у него Оля.
Это её «ага, влюбился» было похожим на секретное словосочетание, которое обычно заставляло Женю отвернуться и на какое-то время забыть про меня.
Но не сегодня. Сегодня настроение у него было на высоте, и он так просто сдаваться не собирался.
Он снова дотянулся карандашом до моей косы и я, почувствовав это, вновь обернулась:
– Я пожалуюсь Вере Васильевне! – пригрозила я.
– А я её не боюсь! – отозвался осточертевший голос с задней парты, и я подумала, что он храбрится.
Чем могла помочь Вера Васильевна, я и сама толком не знала, но на перемене всё же подошла и пожаловалась:
– Пересадите меня! Или его! Он вообще не там должен сидеть! Но не все учителя следят, чтоб все на своих местах были! Невозможно же так!
Вера Васильевна была молодой и безумно нравилась всем детям, так что надежда на понимание у меня имелась, хоть у нас с этой женщиной и были сложные отношения.