Афганский рубеж 3 - стр. 23

– Есть! – услышал я громкий голос Енотаева, вышедшего из кабинета и закрывшего дверь.

Выглядел он весьма довольным. Значит, оправдали.

– Товарищ командир, всё в порядке? – спросил я.

– Конечно, – подошёл ко мне Ефим Петрович и достал сигарету. – Отстранён от должности и возвращаюсь в Союз.

Вот так в порядке! Нашли на ком отыграться.

– Командир, разрешите я пойду всё-таки что-нибудь скажу…

– Отставить, Клюковкин. Всё нормально. Кого-то нужно было отстранить. Выбрали меня. Домой раньше поеду.

– То есть, просто прекращают вашу командировку? – уточнил я.

– Да, – подкурил сигарету Енотаев.

В своей прошлой жизни Я уже сталкивался с подобными мерами воздействия во время командировок в одну из ближневосточных стран. Домой можно было уехать за любую ерунду.

Прошло несколько минут. В пепельнице прибавилось окурков, оставленных после выкуренных сигарет Енотаевым. Вновь открылась дверь, и в коридор вышел Борис Матвеевич.

– Оправдали? – хором спросили Енотаев и я.

– Усё нормально. Отстранён от должности и возвращаюсь в Союз. Причём пока только в распоряжение командующего округом. Там определят куда мне ехать служить.

Прекрасно! Минус два отличных и опытных командира. Чем только думает командование?

– В Москве сказали, что большие потери. Мол, надо было лучше командовать, – сказал Тростин.

– Ну, им там виднее, – покачал головой Енотаев.

– Хорошо что вы не ушли. Хотел сказать вам большое спасибо мужики. И «джелалабадскому» полку тоже. Вытащили кого смогли. Прикрывали как могли. Теперь… осталась самая трудная работа для командира.

Тростин тяжело вздохнул, протерев лысину платком. Действительно труднее всего командиру в тот момент, когда приходится смотреть в глаза родным погибших подчинённых.

Но тут снова открылась дверь кабинета командира 77й бригады. В коридор вышел генерал-лейтенант Целевой. Его рубашка была расстёгнута, а фуражку он держал в руке.

Как только он закрыл дверь, то повернулся к нам.

– Оправдали? – вырвалось разом у нас троих.

Ну, другой реакции не могло быть в такой момент.

– С ума сошли?! Сам ушёл! – громко ответил Целевой и подошёл к нам. – Курить есть?

Тут же и Енотаев, и Тростин протянули по сигарете генерал-лейтенанту. Выбирать тут было не из чего – одна и та же марка была у Бориса Матвеевича и Ефима Петровича с одним и тем же животным на фоне песков на упаковке.

Они предложили и мне "отраву", но я лишь отрицательно покачал головой.

– Вы парни хоть и суровые мужики, но сигареты у вас дерьмо! Не накуриться этими вашими «верблюдами», – быстро скурил сигарету генерал-лейтенант.