Афганские каскадеры - стр. 39
В рации вновь прозвучал сердитый голос старшего.
– Браво Два, вы что, не слышали мою команду?
– Где находитесь, Браво Один? – не обращая внимания на хамский тон, спросил Козак. – Я вас не вижу.
– Возле «кургана»! Жду.
Через несколько минут «Дефендер» съехал на обочину, припарковавшись рядом с массивным «Хамви». В этом месте дорога проходит у подошвы серо-коричневого холма. Вернее, и холмом-то его нельзя назвать; так, прыщ на ровном месте. Высотой всего метров в десять; оплывший, с покатыми склонами, он, этот холм, и вправду похож на древний курган. Возможно, он таковым и является: на его плоскости виден частично вросший в холм каменный знак в форме пирамиды. Кстати, если приглядеться, то можно заметить наряду с современными надписями почти стертые временем древние письмена, а также пиктограмму – нечто, смахивающее на змею или змея с горящей головой.
Козак вышел из машины. Достал из кармашка разгрузки пачку «Кэмела». Выковырял сигарету, прикурил. Одновременно из «Хамви» выбрался водитель. Это был крепыш лет двадцати восьми, тоже наемник, родом из украинского города Кременчуг. Тот самый, что попер на него буром во время стычки у застрявшего на КПП самосвала.
– Алексей, а где Кэмпбелл? – выпустив облачко дыма в сторону «земели», спросил по-русски Козак. – Он в машине?
Крепыш, одетый в песочный камуфляж с эмблемой AGSM на груди, кивнул в сторону холма.
– Ты не в курсе, чего ему надо?
Уроженец Кременчуга пожал плечами. Иван, глядя на него, криво усмехнулся.
В местном гильмендском филиале AGSM из почти полутора сотен сотрудников примерно двадцать – граждане Украины и других стран СНГ. В их числе те, для кого русский изначально родной. Русский – в той или иной степени – понимают также и наемники из стран Восточной Европы: поляки, прибалты, словаки, болгары… Этих, если брать общее количество, не менее трети от нынешнего списочного состава.
Иван доподлинно не знал, кому именно принадлежала изначально эта инициатива – штрафовать за разговоры на русском. Местному начальству или кому-то из верхов. С подобным доводилось сталкиваться лишь в турецкой учебке; но там запрет распространялся на все наречия, кроме собственно «служебного языка», то есть инглиша. Здесь же, в самом лагере, а также в Лашкаргахе, где служат еще около полусотни сотрудников из их ЧВК, запрет распространяется только и исключительно на русский. Скандинавы, немцы свободно говорят по-своему. А за «великий и могучий» – денежный штраф.
На первый раз за подобное нарушение, как его предупредили сразу по прибытии, начисляется штраф в сто фунтов стерлингов (или столько же в евро, у кого какой контракт). За рецидив – пятьсот фунтов. А если засекут еще раз, увольняют…