Афган - стр. 31
Гайдаенко наблюдал за попавшим в беду противником, и не испытывал при этом ни чувства мести, ни жалости, он, как в кино, был зрителем, наблюдавшим жуткую картину запланированного историей уничтожения людей.
– Земля! – затрещала радиостанция. – Чем еще помочь?
– За горой, слева по курсу, в километре-двух наши попали в засаду. Им надо хорошо помочь, при возможности забрать раненых, – передал Гайдаенко. Вертолёты легли на боевой курс, заложив такой крен, что Гайдаенко зажмурился, ожидая беды. А когда открыл глаза, то вертолёты, разбрызгивая винтами солнечные искры, мчались по самому дну ущелья, чудом не касаясь лопастями отвесных скал. Вот они вышли «на горку», свалившись на правое крыло и опустив нос, ринулись в атаку.
Гайдаенко пытался вызвать Веремчука на связь, но тот не отзывался. «Не надо было посылать их туда, – упрекал он себя. – Вызвал бы сразу вертолёты, и обошлось бы без потерь».
Хриплый голос прервал мысли.
– Ещё чем помочь? – спрашивал летчик.
– Поддержите нашу атаку.
– Рассчитывайте на десять минут, – предупредил лётчик.
Хоть и много уже было на счету атак, а все же какая-то сосущая тревога поселилась рядом с сердцем и сжимала его все сильней и сильней.
Взглянув на часы, было 15.20., Гайдаенко ракетой поднял подразделения в атаку. Осыпая камни, устремились вниз солдаты и офицеры. С той и другой стороны защелкали, засвистели пули.
Мелькнула белая чалма. Крупными прыжками Гайдаенко устремился за ней, и тут же почувствовал страшной силы удар в живот, повергший его на острые камни. Каска, звякнув, покатились вниз. Подбежали Фёдоров и капитан Федосеев. Они залегли рядом.
– Живы, товарищ подполковник? – тронул его за плечо Фёдоров.
– Жив… Ранен в живот… – сглатывая солоноватую сукровицу, ответил Гайдаенко. Глубоко вздохнув, приказал Федосееву принять командование группой.
– Поспеши. Уйдут, – слабеющим голосом сказал он.
– Хрена куда уйдут! – зло выругался Федосеев, срываясь с места туго взведённой пружиной.
Фёдоров ввёл командиру обезболивающее и кинулся искать фельдшера. Зажав ладонью рану, Гайдаенко следил за боем. Он видел, как сужался круг, как выходили из укрытий душманы с поднятыми руками, как Федосеев швырнул за скалу одну за другой две гранаты, а потом сам метнулся туда, сея огонь из автомата. «Пропадёт ведь, отчаянная голова!» – подумалось.
Всё реже и реже трещали выстрелы, всё больше набиралось сдавшихся. Через четверть часа всё было кончено. В плен захвачены двадцать три душмана. Убитых никто не считал, свои потери – три человека, без учета взвода Веремчука, от него по-прежнему не было никаких вестей. Как никогда было много тяжелораненых. Работы медикам хватало. Около Гайдаенко, задыхаясь от бега, облитый кровью, упал на бок санинструктор Тумашевский. Вскрывая пакет, оправдывался: