Аэротаник - стр. 26
– Вот как? Забавно… То есть, простите, каков сюрприз. Не ожидал от вашей матушки… Хотя дела давно минувших дней… Ну-с, будем привыкать. По всей видимости особого влияние на нас с вами – взрослых людей, на нашу жизнь этот, так сказать, обнародованный факт иметь не будет. Не правда ли?
– Нет, нет, конечно. Что же теперь делать? Надо привыкать и пытаться меньше об этом думать. Действительно – не дети, можем поступки родителей по-взрослому оценивать, всякое в жизни бывает.
– Ну, это как Писатель даст.
– Какой писатель, о чем ты опять?
– Нет, нет, ничего, пустое. И кто же он, этот счастливый Казанова, соблазнитель молодых и непременно красивых замужних дам? То есть ваш биологический предок. Где он?
– Да бог с ним. Даже не знаю, захочу ли я когда-нибудь с ним встретиться. Что уж теперь…
– Однако. Ну-с, как говориться, э-э-э… Собственно я что-то не могу найти подходящего афоризма или народной пословицы для данного случая. Ну, да Писатель с ним…
– Опять ты про писателя.
– Не обращайте внимания, моншер, считайте, что я имею ввиду Господа Бога.
– Понятней не стало… Ну, да ладно. Устал ты, Володенька. Работаешь много физически, поскорей бы в отпуск.
Той же ночью, не смотря на чай, Володя быстро уснул крепким сном грузчика, но не таким уж глубоким – без сновидений, а наоборот – со сном, вроде черно-белого фильма сталинских времен. И вот что он увидел… Квартира Владимира Ильича, но не Левина, а Ленина. На стуле, обшитом светло-серым сукном восседает похожая на старушку супруга вождя. Нацепив на глаза круглые очки с резинкой вместо дужек, она умело вяжет на спицах шерстяной чехольчик для толстой, очевидно ценной книги. А вот и название высветилось – «Капитал» Карла Маркса. Немного утомившись, Надежда Константиновна откладывает рукоделие и берется за карандаши – ранее начатую работу. Карандашей нужно много – Владимиру Ильичу, конечно. Бритва, слава богу, еще остренькая, но незаточенных их – целый таз. Готовые к употреблению, карандаши аккуратно сложены на столе и ждут отправления в рабочий кабинет вождя. Некоторые остроотточенные карандашики уже стоят в стеклянном стакане – штабная культура. Вдруг в комнату влетает сам Ильич и сходу тыкает свежей «Правдой» в сторону супруги. «Пгоститутка», – гневно кричит он.
– Как ты можешь, Володя, на каком основании?
– Да не ты. Тгоцкого я имею ввиду, вот почитай… А впгочем ну его. Пгативный. Лучше я тебе истогию гасскажу. Умгешь от смеха. Пгедставляешь, сегодня в Кгемле кгасноогмеец меня Владимигом Константиновичем назвал. Вот умога…
– И что, расстреляли? Я права?