Адвокат. Судья. Вор (сборник) - стр. 122
Сергей не спал всю ночь, вспоминая свой разговор с Антибиотиком, его волчью усмешку и холодные глаза. Челищева не покидало чувство, что Виктор Палыч что-то недоговаривает, таит в себе какое-то знание. А знание это касается смерти Челищевых-старших… Сергей сам не мог объяснить себе, откуда пришло к нему это чувство. Он лежал на диване, курил и думал: «Так, давай все сначала… Габрилович, предположительно, узнает, что я связан с Антибиотиком, решает, что весь наш кредит – „кидок“, срывается и звонит мне. Упоминает отца в странном контексте… Бросает трубку… Я звоню Катерине – она звонит Антибиотику… Габрилович звонил мне в два часа ночи, а примерно в семнадцать ноль-ноль того же дня его убивают… При всем желании Антибиотик не мог успеть организовать это убийство… Хотя – до Москвы хорошим ходом часов девять езды… Даже меньше… Но ведь нужно приготовиться, обставиться. С другой стороны, его мог убрать и Гурген… Но что все-таки Габрилович мог знать об отце?.. Катерина, похоже, и впрямь ничего не знала… Катенька моя родная, куда же ты влипла… И я вместе с тобой. И Олег… Олег… Господи, ну что же делать?!»
Сергея просто корежило от противоречивых чувств. С одной стороны, он очень хотел, чтобы Олег поскорее вышел из «Крестов», потому что Званцев был, пожалуй, единственным человеком, которому он мог попытаться рассказать все. Но Катя… Как же быть с ней?
«Во что же мы влипли с вами, ребята…»
Он забылся тяжелым сном лишь под утро. И почти сразу его разбудил телефонный звонок. Тряся тяжелой головой от выкуренных за ночь сигарет, Сергей снял трубку и разбитым голосом сказал:
– Да, слушаю.
– Это Катя. – Ее голос тоже был полон бесконечной усталости.
– Что случилось, родная? Ты решила сократить сроки?
– Нет, – Катя не приняла шутки. – Я по другому поводу. Сегодня в двенадцать выпускают Олега. Следователь все-таки принял решение об изменении меры пресечения…
Челищев нашарил последнюю сигарету в пачке и закурил. С минуту оба молчали. Потом Сергей спросил:
– Ты… знала?.. Когда срок назначала? Знала?
– Нет, Сережа, не знала… Но какое это теперь имеет значение…
День выдался не по-декабрьски солнечным и светлым. На набережной у «Крестов» было многолюдно. У «Крестов» всегда много народа: кто передачи принес, кто кричит, переговариваясь с теми, кто сидит. Но в этот день у следственного изолятора творилось настоящее столпотворение – не меньше десяти иномарок дополнялись «девятками» и «восьмерками». Окруженная свитой быков, с огромным букетом роз напротив проходной стояла Катя. Челищев придерживал ее за локоть и старался не видеть заплаканных Катиных глаз. Несмотря на многолюдность, было почему-то тихо, смолкла даже «голосовая почта»… Сергей смотрел на двери тюрьмы и думал о том, сколько уже десятилетий подряд каждый день к этим воротам приходят люди – чтобы встретить родных. Друзей и любимых… А сколько из тех, кто приходил встречать, так никого и не дождались… От грустных мыслей его оторвал знакомый веселый голос: