Адвокат Казановы - стр. 52
– Ну, лет на пять, скажем.
Атлет сморщился.
– Многовато. Вообще-то я предпочитаю девушек моложе. Но если она еще ничего себе, то, пожалуй, можно было бы и попробовать.
– Правильно! Вот и семейные психологи говорят, плюс-минус пять лет – ничего страшного. Люди относятся к одному поколению, – одобрила его решение Дубровская. – Но предположим невесту чуть постарше. Лет на десять!
– Ну, и переходы у вас, адвокат! Десять лет… Нет, я не согласен. Это уже чересчур.
– Но вы забыли, – напомнила ему Лиза, – про то, что невеста живет в тихом пригороде, в собственном доме. Дышит экологически свежим воздухом, а низкокалорийную пищу ей готовит собственный повар. Прекрасный парк, личный бассейн, массаж по утрам…
– Хм, может, тогда десять лет и не особо скажутся на ее внешности, – с сомнением в голосе произнес Володя. – А вы как думаете?
– Думаю, что она может оказаться красавицей.
– Да? Тогда в принципе можно было бы…
– Хорошо. Девушка повзрослела, и ей уже сорок три.
– Сорок три? – нервно воскликнул свидетель. – Ну вы даете! Нет-нет, ни за какие коврижки. Что же тогда получается, мне двадцать девять, а она уже пятый десяток разменяла?
– Но вы забываете про чудеса пластической хирургии! – змеей-искусительницей подобралась к нему адвокатесса. – Она выглядит лет на… двадцать пять. Катается на «Бентли» и может себе позволить выходные где-нибудь на островах в океане…
Лицо свидетеля приняло страдальческое выражение.
– Ну, я не знаю. Конечно, сорок три звучит не так страшно, как пятьдесят. И если вы не будете дальше увеличивать ее возраст, я, пожалуй, согласен обдумать такой вариант. В конце концов…
– Я не буду увеличивать возраст, – с кроткой улыбкой пообещала Дубровская. – Ведь Инге Серебровой было именно сорок три года. Значит, не стоит называть ее старухой. Как, впрочем, не следует осуждать других за поступки, которые вы повторили бы и сами, сложись подобная ситуация в вашей жизни.
– Благодарю, адвокат, – нарушил наконец молчание судья. – Думаю, свидетель учтет ваши пожелания. Но я буду крайне вам признателен, если вы мне сообщите, какой смысл для рассмотрения нашего уголовного дела имела ваша небольшая словесная потасовка?
– Ваша честь! Свидетель испытывает к подсудимому неприязнь, что и сказывается на тех показаниях, которые он дает суду.
– Неприязнь? – воскликнул Владимир. – С чего бы мне испытывать к Димке неприязнь?
Дубровская достала из папки лист бумаги.
– У меня в руках расписание тренерской нагрузки на тот период, когда в спортивном клубе еще работал подсудимый. Нетрудно заметить, что львиную долю индивидуальных занятий проводил именно он. Клиенты предпочитали тренироваться под его руководством. Разумеется, такое положение не могло понравиться свидетелю. Он ведь терял в заработке! И это помимо неудовлетворенных личных амбиций…