Адвокат’essa, или Поиски Атлантиды - стр. 48
– В суде стряслось? – настойчиво повторила она вопрос, и интонация у нее была как у старой мудрой бабушки – заботливо-участливо-понимающая.
– Угу, – промычала я, опасаясь разреветься в голос.
– Так я и думала! Спрашивала же тебя месяц назад – «не идиот ли?», а ты – «нет-нет, не идиот!». А видно, что идиот и скотина! Негодяй, тварь, подонок, свинья, мерзавец, негодяй! – уже повторяясь, разбушевалась подруга и даже вызвала у меня подобие улыбки, как ни странно. Хотя слезами я была наполнена по самый рот.
– Тише, Катя, не кипятись, а то я немного качаюсь, могу завалиться тут у вас прямо в ванной. – Я постаралась выдавить из себя подобие улыбки, но вышло что-то среднее между зубной болью и оскалом больного зверя.
– Так, все, хватит, идем за стол! Поужинаем, чая попьем, если захочешь – расскажешь, а потом мы с Вадиком тебя проводим. А хочешь – оставайся у нас, родители уехали на дачу.
Мы зашли в кухню, стол был накрыт. «Странно, не воспринимаю запахи», – увидев на столе свежеиспеченный вишневый пирог, подумала я. Должен быть аромат, но я его не слышу. «Да, не зря я терпела столько страданий от Катьки в пионерлагере все детство, вот как заботится теперь», – вдруг подумалось. И я улыбнулась, неожиданно для себя.
– Ты чему улыбаешься? – поинтересовался внимательный Вадим.
– Да вот вспомнила, сколько лет я кормила твою жену в пионерлагере, отдавая ей практически всю свою еду. Видишь, какую справненькую ты получил? Щечки кругленькие, глазки блестят!
– А тебе тоже можно не жаловаться, – это уже подруга моя парировала, – ела ты, конечно, мало, я и вправду лопала за двоих, зато какие у тебя ямочки на щеках – прелесть. А так были бы как у меня просто круглые щеки, – засмеялась Катерина, довольная тем, что немного отвлекла меня.
Поковыряв вилкой я, давясь, съела начинку от голубца, а капустный лист с моей тарелки по привычке и с удовольствием, Катя, даже не спрашивая, переложила на свою.
Я улыбнулась, Катюшка засмеялась, а Вадим довольно поглядывал на нас. Чай был вкусным, пирог замечательным, я кусочек попробовала через силу. Но запахов по-прежнему не ощущала. Когда Вадим вышел из кухни, я поделилась с подругой – доктор будущий все-таки.
– Это может быть от сильного переживания, эмоционального потрясения, нервного срыва. (Слово «стресс» тогда еще не употреблялось). Давай я тебе валерьяночки накапаю?
Я кивнула, соглашаясь. За окном стемнело, и я засобиралась домой. Зашла в ванную поправить косу и взглянуть на себя в зеркало.
«Вы сегодня выглядите как картинка, Елена Марковна!» – проговорила я своему отражению. И вспомнила, как на первом курсе на занятиях по английскому языку переводили – по предложению нашего прекрасного преподавателя Александра Корнеевича Шувалова – чудесную книгу, которую я не читала до этого на русском. Книга американской писательницы Harper Lee «To kill a morking – bird» («Убить пересмешника»).