Адвокат’essa, или Поиски Атлантиды - стр. 36
Родители часто слушали музыку, когда выдавалась свободная минута, и с удовольствием кружились в танце. Танцевали они великолепно! Подряд могли пройти два тура вальса, то есть пластинку включали дважды, и они продолжали вальсировать. Меня – совсем кроху – брали на руки и танцевали втроем. Я обожала это кружение на руках у мамы и папы. Когда я подросла, папа научил меня танцевать и танго, и румбу, и пасодобль, и «фокс». Даже «бить степ», то есть чечетку, научил. Сам он степовал изумительно, при этом напевая какие-то американские мелодии. Он обожал Глена Миллера и его «Серенаду Солнечной долины». Ну и я тоже стала обожать и танцевать под эту музыку.
Радость и восторг прямо-таки булькали во мне. Голова закружилась, и я присела на диван. Отдышавшись, осмотрелась по сторонам и побежала заниматься домашними делами, чтобы потом уйти беззаботно гулять. Но я знала, какой прогулочный маршрут будет у меня сегодня. И смущение, и стеснение были явственно ощутимы, но «магнит» притягивал сильнее. Так хотелось вновь услышать его голос, почувствовать прикосновение руки – волнующее и словно обжигающее сначала, но обволакивающее потом. Хотелось смутиться под его пристальным взглядом, ощутить, как краснеют щеки. И снова пережить незнакомую доселе дрожь под коленками. Одним словом, погрузиться в волшебство вчерашнего вечера.
Дорога показалась очень короткой, и только крутой подъем в горку, на самой макушке которой располагалось здание суда, немного сбил дыхание. В коридор я вошла, слегка запыхавшись. Цокот каблучков был услышан сразу же, и у двери меня встретил, нет, встретили, нет, подхватили, сильные крепкие руки А. Б. Словно в продолжение вальса закружил по кабинету. Я попробовала освободиться, но этот маневр не удался. Левая рука оказалась на его плече. Ощущение ткани рубашки и особенный мужской запах – я уловила его еще вчера – волновали и в то же время успокаивали. На руках – уютно, надежно. И приятно, что уж там говорить.
Петров смеялся и сияющими глазами прямо смотрел на меня. Я подумала, что даже взрослые мужчины в такие минуты, видимо, слегка глупеют, потому что, смеясь, А. Б. все повторял:
– Алюша, ты пришла! Ты пришла! Ты пришла!
– Вам трудно, наверное, меня держать, я же тяжелая, – робко поинтересовалась я.
– Да ты – пушинка, просто пушинка, – все так же смеясь, проговорил мой кавалер по этому оригинальному танцу.
«Пушинка весом пятьдесят восемь килограмм», – подумала я.
В этот момент мой танцевальный кавалер аккуратно посадил свою «партнершу» на край стола. Того самого, на котором вчера стояла пишущая машинка. Я, естественно, заволновалась за судьбу казенной мебели, вероятно, она не была рассчитана на «машинки» весом в пятьдесят восемь килограмм чистого веса.