Адвокат’essa, или Поиски Атлантиды - стр. 27

– Если вы хотите, чтобы я допечатала страницу, перестаньте на меня смотреть.

– Все, уже перестал.

Взглянул на часы, слегка хлопнул ладонью по столу и сообщил:

– Так, на сегодня работа закончена! Довольно трудиться, восемь часов.

Я подсчитала, что на печатание двух листов у меня ушло полтора часа. «Прямо черепашья скорость, – критически оценила я свои способности, но вслух ничего не сказала, – наверное, он больше не попросит меня о помощи». В этот момент до меня дошло, что я не закрепила полностью каретку пишущей машинки, поэтому лист съезжал вниз и приходилось все время поправлять листы. Краска стыда подступила к моим щекам, но сказать о своей оплошности вслух, конечно, не осмелилась.

– А вы будете проверять напечатанное? – поинтересовалась я.

– Нет, хватит уже на сегодня трудов, ты, вероятно, устала – так старалась. Главное – есть задел! Я утром приду пораньше и просмотрю с карандашом. Договорились?

Я кивнула, поднялась из-за стола и решила, что вполне успею заехать к Маринке – это две остановки на троллейбусе – и вместе с ней пойти погулять к морю. Погода была прекрасная, жара немного спала, долетавший в окно ветерок освежал. Петров закрыл кабинет на ключ, и мы подошли к входной двери. Оказалось – она закрыта кем-то из уходивших ранее.

– Сейчас открою, – произнес А. Б., поставив портфель на один из стульев, стоявших, как в кинотеатре, у стены для граждан, пришедших в суд.

Я стояла у стены рядом с дверью. Петров подошел с ключом и оказался совсем близко от меня. «Сейчас откроет, и пойду», – только успела подумать я, как А. Б. вдруг резко повернулся ко мне и, глядя в глаза, произнес:

– Я должен тебе кое-что сказать… Я хочу тебе признаться… Я попросил, чтобы ты пришла не потому, что сам не мог напечатать… а потому, что… ты мне очень нравишься! Я не должен тебе это говорить, но молчать – выше моих сил. Я не знал, что сделать, чтобы ты пришла, а тут судьба сама распорядилась. Аленушка, ты мне очень нравишься… – на одном дыхании произнес он и взял в свои ладони мою руку. Ладони были сухие, горячие, крепкие, но держал мои руки он очень бережно. Я чуть не потеряла сознание от неожиданности происходящего. Голова моя закружилась, а ноги как будто исчезли.

Когда часа через два я звонила в Маринкину дверь, от обморока меня отделяло только чудо.

– О, отлично, но где это ты запропастилась? Заходи, бабуля как раз пирожков напекла, будем чай пить. Да что с тобой, ты отчего дрожишь, и лицо… пятнами какими-то… красными, и тушь размазалась. Садись, рассказывай, в чем дело?! И почему так поздно – уже одиннадцатый час?