Адвокат - стр. 41

Мы сидели у стола, пили кофе и смотрели, как люди в полутьме сворачиваются калачиками на полу.

– Вы долго намерены пробыть здесь? – осведомился я.

– Трудно сказать. – Мордехай пожал плечами. – Сейчас тут около двухсот человек. Как правило, всегда что-нибудь да случается. Священник хотел, чтобы я остался.

– На всю ночь?

– Как обычно. А вы можете уйти, когда пожелаете.

Делить сон с присутствующими не входило в мои планы. Но и покидать церковь в одиночку было боязно.

Белый человек за рулем дорогой машины в пятницу ночью на безлюдной улице весьма сомнительного квартала? Я был очень далек от мысли испытывать судьбу – пусть даже снегопад прекратился.

– У вас есть семья? – возобновил я разговор.

– Да. Жена работает секретаршей в министерстве труда. Три сына. Один в колледже, другой в армии. – Голос Мордехая дрогнул, и я не стал спрашивать о третьем. – Третьего мы потеряли десять лет назад. Его убили на улице.

– Простите.

– А у вас что?

– Женат, детей нет.

Впервые за последние часы я вспомнил о Клер. Как бы она повела себя, узнай, где я нахожусь? Мы всегда были слишком заняты, чтобы тратить время на что-то, хоть отдаленно похожее на благотворительность.

Клер наверняка пробормотала бы нечто вроде: «Он совсем рехнулся», – только и всего.

Плевать.

– Чем занимается ваша жена?

– Проходит хирургическую практику в Джорджтауне.

– Так у вас все впереди, не правда ли? Через пару лет вы станете компаньоном в известной юридической фирме, а ваша супруга – хирургом. Воплощенная Американская мечта.

– О да!

Неизвестно откуда взявшийся священник увлек Мордехая в угол кухни, приглушенно заговорил. Захватив несколько штук печенья, я направился к молодой женщине с детьми. Она спала; голова ее покоилась на подушке, правая рука обнимала младенца. Ребята лежали под одеялами рядом, старший не спал.

Присев на корточки, я протянул ему одно печенье. Глаза мальчишки блеснули, он мгновенно сунул лакомство в рот. Маленькое худое тельце, никак не больше четырех лет.

Голова матери соскользнула с подушки; женщина проснулась, взглянула на меня усталыми печальными глазами, заметила печенье, слабо улыбнулась, поправила подушку и снова задремала.

– Как тебя зовут? – шепотом спросил я малыша. Угощение сделало нас друзьями.

– Онтарио, – без всякого выражения протянул он.

– Сколько же тебе лет?

Паренек поднял четыре растопыренных пальчика, подогнул один, но после некоторого колебания распрямил.

– Четыре? – уточнил я.

Он кивнул и протянул руку за новым угощением. Мне стало приятно. Я дал печенье. Я готов был отдать ему все, что имею.