Адвокат ангела, или Дважды не воскресают - стр. 29
Возникла пауза… Он молчал и смотрел на меня. Внезапно я приняла решение. Я не была влюблена в него или увлечена им, но это был такой прекрасный, легкий день, что я подумала: закончить его вместе было бы логично. Мне было хорошо и приятно с Берном. Тогда – почему бы нет? Я же взрослая женщина.
В постели Берн был нежен и ласков. Я ощутила, как комок моей тоски и напряжения постепенно рассасывается, и все внутри меня наполняется приятным покоем. Я словно лежала на пляже в бездумно-солнечный день, у меня впереди была куча времени, и никуда не надо было торопиться.
Берн гладил мне руки, грудь и все время повторял: «Красьивая, красьивая». Он немного учил русский язык в связи с возможным сотрудничеством его фирмы с нашей страной. Сюда, в Питер, он прибыл на какой-то русско-шведский круглый стол, посвященный развитию сотрудничества между нашими странами.
Я осталась в Питере еще на два дня – до конца командировки Берна. Мы договорились переписываться и созваниваться друг с другом. Каждый день я получала по электронной почте трогательные и смешные послания от Берна, где он писал, как он скучает по мне и хочет меня снова увидеть.
Он прислал мне приглашение, и я поехала к нему в Швецию. И на четвертый день моего пребывания в Гетеборге, где жил Берн, он сделал мне предложение. Похоже, он увлекся не на шутку.
А я… раздумывала. Вика, едва я рассказала ей о Берне, сразу cказала: это то, что мне в данный момент необходимо и мне нельзя упустить Берна. Ни в коем случае!
Я не была влюблена в него, но думала, что тихая совместная жизнь успокоит меня и приведет в чувство после моего безумного романа с Родькой.
Позже, проанализировав все задним числом, я прекрасно поняла, что просто, как маятник, шарахнулась в другую сторону, чтобы убежать от своей прежней жизни. Мне страшно хотелось обрести под ногами какую-то надежную почву, и Берн показался мне лучшим кандидатом на роль пропуска в другую жизнь. Спокойный, немногословный, внимательный – в нем было все то, чего не было в Родьке. И я решила, что смогу наладить с ним нормальное семейное существование.
Но все обернулось совсем не так, как я думала…
Берн оказался вовсе не тем человеком, за которого я приняла его сначала. Его немногословие обернулось равнодушием, заботливость – педантичностью, а внимательность – стремлением все держать под контролем. И довольно скоро я поняла это. И то раздражение, которое во мне вызывал иногда Берн, никуда не исчезало, оно, напротив, как магнит, притягивало к себе все: наши ссоры, возникавшие на пустом месте, глухое молчание по вечерам, отчуждение в постели…