Адские колокола - стр. 37
Я повернулась, ища Паскаля глазами, и обнаружила его в самом центре галереи, окруженного тесной толпой. Он возвышался над всеми собравшимися, одетый в белый костюм, с длинными распущенными волосами. При виде подобной откровенной аллюзии на мессию я громко фыркнула, и, словно услышав меня, Паскаль медленно повернул голову, встретился со мной взглядом и так же неторопливо кивнул. Я шагнула к следующей картине, но услышала за спиной:
– Здравствуйте. Мы так рады видеть вас. Хотите взять каталог?
Рядом с собой я обнаружила молодую женщину, которая улыбалась мне, как хорошей знакомой. В руке она держала какой-то лист.
– Здесь указаны цены и краткое описание каждой картины.
Я кинула взгляд вниз, на цифры £30,000, £50,000, £75,000.
– Нет, спасибо.
– Не желаете краткую лекцию о творчестве автора?
– Нет, – повторила, но потом мне в голову пришла идея: – Расскажите мне о его подписи.
Женщина улыбнулась.
– Ага, вы заметили маленькие шприцы на каждом из полотен? Это символ освобождения, воплощение сброшенных оков.
– Освобождения от чего? – уточнила я.
– Простите?
– Вы сказали, что шприцы – это символ освобождения. Но от чего?
– О… я…
В глазах женщины мелькнула паника, она огляделась в поисках Паскаля, словно взывая к нему о помощи.
– Честно говоря… мне просто дали список фраз. А помимо них я… ничего особо и не знаю.
Она была похожа на студента, который выучил только половину билета, и мне сразу стало ее жалко.
– Так вы говорите, шприц есть на каждой картине?
– На всех до единой, – облегченно подтвердила она.
Я вернулась к детям на пляже и внимательно осмотрела холст сверху донизу.
– Нашли?
– Нет.
– Хотите подсказку?
Похоже, со мной затеяли какую-то игру, и я явно проигрывала.
– Нет, спасибо.
Я переместилась к следующей картине. На ней повзрослевшая девочка с пляжа, одетая в джинсовые шорты и топ, сидела на деревянном ящике, вытянув вперед одну ногу и согнув другую. Локтем она опиралась на колено, а щекой – на сжатый кулак. Лицо ее хранило все то же безучастное выражение, а жуткие зеленые глаза заставляли волосы на руках вставать дыбом. Дальше на полотнах были изображены юноши и девушки – все в пирсинге и татуировках, все потрясающе красивые и все с одинаковыми пустыми зелеными глазами. Я вяло попробовала разыскать шприц на каждой картине, но душа у меня не лежала к поискам. Взгляд этих глаз леденил кровь. Я никак не могла понять, зачем бы Паскалю уродовать каждый холст подобной ужасной деталью. Я окинула галерею взглядом, но больше не видела картин – одни только словно светящиеся глаза, пронизывающие насквозь. Я поежилась, оттянула край воротничка и заставила себя идти дальше, потому что хоть мне и не хотелось здесь больше находиться, уйти я себя заставить не могла.