Адольф Тьер: судьба французского либерала первой половины XIX века - стр. 42

Однако Адольф Тьер в «Истории Французской революции» не был враждебен идее монархии. Изучение революции 1789 года привело его к убеждению, что конституционная монархия – лучшая форма правления, так как она являлась «компромиссом между троном, аристократией и народом»[167]. Конституционная монархия должна быть основана на принципе, высказанном Тьером несколько позднее: «Король правит, но не управляет». В книге эта фраза звучала следующим образом: «Нация желает, а король исполняет». На страницах «Истории Французской революции» Тьер высказывался за принятие английской модели государственного устройства. Но он признавал, что в 1790-х годах она была невозможна ввиду сложного международного и внутриполитического положения во Франции[168]. Однако установление конституционной монархии, то есть монархии, ограниченной парламентскими институтами, стало возможным в 20-е годы XIX века благодаря стабильной международной и внутриполитической обстановке – такова политическая установка Тьера.

Вместе с тем «История Французской революции» А. Тьера наглядно продемонстрировала оригинальную черту во взглядах автора: выступая в защиту Революции и даже якобинского периода, он оправдывал эксцессы Французской революции, объясняя их исторической необходимостью. Тьер отмечал: «Память о себе Конвент оставил грозную, но в его пользу можно привести один факт – один только, но такой громадный, что все упреки перед ним падают сами собою: он спас Францию от иностранного вторжения»[169].

Более того, Тьер показал положительные достижения якобинцев в создании нового государства и в защите Франции от сил реакции. В третьем томе «Истории» он обратился к периоду Конвента, который до того времени в памфлетной литературе описывался главным образом в самых мрачных тонах (за исключением произведения Ж. де Сталь). Тьер, даже когда он критиковал отдельных личностей, был готов увидеть заслуги в проводимой ими политике.

Адольф Тьер описывал членов Конвента как деятелей, «воодушевляющих нацию <…> поставивших один миллион восемьсот тысяч человек под ружье, покоренных героизмом Вандеи, препятствовавших политике Питта и разбивших европейскую коалицию; в то же самое время создавших новый социальный порядок, новую гражданскую и военную администрации, новую экономическую и финансовую системы; изобретших новые меры времени, веса и расстояния, добавивших к смелости своих концепций непоколебимую силу исполнительности <…> последовательно использовавших базарный язык с самой высокой степенью красноречия; выпустивших сорок четыре миллиона бумажных денег и обедавших на четыре пенса в день; общаясь с Европой и отправляясь в Тюильри пешком и в повседневной одежде; иногда сочетая беспрецедентную политическую жестокость с величайшей индивидуальной добротой»