Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память - стр. 60
«В Ставке я явился сперва к начальнику штаба Алексееву, а затем к Государю, – свидетельствует Колчак. – Это было в конце июня – начале июля 1916 г. Алексеев посвятил меня в общее военное положение, а затем я получил от него и Государя руководящие указания. Мне было дано задание десанта в Босфор для захвата его. Государь, когда я спросил его об этом задании, сказал, что к этому необходимо вести подготовительную работу».
Заметим, что Александр Васильевич не раз упоминал лиц, в его рассказе не игравших существенной роли; поэтому предположение, будто имя Бубнова было им опущено как не имевшее широкой известности (в сравнении с генералом М.В.Алексеевым и Императором), не представляется нам убедительным. Следует также обратить внимание на то, что Алексеев (начальник штаба Верховного Главнокомандующего), хотя и допускал принципиальную возможность десанта на Босфоре, еще весной 1916 года считал его преждевременным, ссылаясь на растянутость сухопутного фронта, «далеко еще не выясненное политическое и военное положение Румынии», невозможность выделить для десанта необходимые силы – речь шла о нескольких корпусах! – недостаток тоннажа и значительную протяженность морских коммуникаций, все еще уязвимых для ударов «Гебена», «Бреслау» и немецких подводных лодок. Поэтому остается придти к выводу о весомости именно Государева слова и о том, что в первом приказе Черноморскому флоту, отданном Колчаком (он вступил в командование 9 июля 1916 года), звучали не дежурно-верноподданнические, «этикетные» слова, а отголоски реальной беседы Императора со своим адмиралом, во время которой Николай II благословил Александра Васильевича иконой (к сожалению, сведений о ее дальнейшей судьбе у нас не имеется):
«Государь Император преподал мне как Верховный Командующий указания и предначертания о деятельности флота Черного моря и изволил высказать свое мнение о значении флота Черного моря в настоящей войне и о задачах его, сводившихся к великим историческим целям.
Я не буду ни называть, ни говорить о них, но пусть каждый из нас помнит и знает, что Государь Император верит, что Черноморский флот, когда ход событий войны приведет его к решению исторической судьбы Черного моря, окажется достойным принять участие в этом решении».
Итак, давняя точка зрения, будто Черноморский флот неспособен «непосредственно влиять ни на один объект высокой политической важности», отныне и навсегда была Колчаком решительно оставлена. На полтора года Константинополь станет для него манящим миражем, символом победы и воинской славы, делом чести. Горячий и увлекающийся адмирал, быть может, и хотел бы с первых же дней пребывания на новом посту обратиться к решению именно этой задачи, но перед ним стояло слишком много более мелких, хотя и не менее важных для хода войны на Черном море.