Адгезийская комедия - стр. 65

− Где на пользу? Когда глаза все в крошке были?

− Ты лучше стала общаться.

Вот как, подумала я, сама не ожидала, что так обрадуюсь Арсентию, впервые за всю эту бестолковую неделю чувствую себя спокойно. Но конечно вслух я сказала совсем другое:

− Неделю радио слушаю. Новости и разные странные программы, целый день болтают и никакой музыки, прикинь. Как у них язык-то не отсохнет столько болтать. Вечером на музыку переключаюсь.

− Привыкнешь, Мальвин, к болтологии. Не бросай слушать.

− Так надо для «общества», для ЕГЭ.

− Глядишь, и книги начнёшь читать. Про ирода тоже по радио услышала?

− Не. Про ирода давно знаю, заменяю иногда урод на ирод для разнообразия, – наврала я. Я реально услышала по радио «ирод» и просто загуглила, кто такой, слово понравилось, реально созвучно «уроду».

Вечером Сеня аккуратно вынес (вынес, а не выкатил!) свой вел.

− Чтобы грязь не упала, чтобы не приходила больше мигера, − сказал Сеня.

− Всё, Сень. Я больше ей не открою. Этим паршивым объявлением она поставила точку навсегда. А ты, когда будешь дома, отпишись, скоро темнеть начнёт.

− Я успею, я несусь по горным тропам, то есть бездорожью, как молодой орёл, то есть лань, то есть… забыл. Смотри, какие шипованные колёса.

Через час Сеня прислал слащавое сердечко. Ненавижу сердечки. Кирилл никогда мне таких не слал.

Знала бы я, что первая неделя будет самой лёгкой, ерундовой, я бы ценила её, а не мучилась. Как я потом вспоминала первую неделю! В то время, в воскресный вечер, я ещё могла себе позволить неспешные прогулки на полтора часа да по светлоте, вроде я барышня из прошлого, купчиха какая с матерчатым зонтиком в оборках, а Сеня ковалер и меня развлекает.

Когда я вернулась, меня ждал первый ночной ужас, не самый мозгодробительный из тех, которые мне предстояли, но напугалась я до седых волос именно тогда в первый раз. Седые волосы появились, без шуток, спереди, но адгезийцы меня уверили, что это пыль от старой краски въелась. (К зиме стали расти норм-волосы, о волосах ещё будет рассказ.) Испугалась из-за того, что не ожидала. Бабушка говорила, что первый раз – всегда оправдание. Ага, как же. Первый раз – смерти подобен. Я ж чуть не утонула в первый раз, оказавшись в бассейне.

Вот честно, в квартире я побаивалась, когда темнело. Каждый вечер на кухне работала стиралка, неважно две пары одежды я сменила за день или одну, стирать ли занавески от белой пыли, или пытаться отстирать старый бабушкин тюль от желтизны, или полоскать половые тряпки. Стирает машинка, и кажется, что ты не один, не так одиноко. Когда машинка начинала отжимать, она «улетала в космос»: тряслась и танцевала. Я вздрагивала от звука вертящегося барабана и мысленно грозила машинке пальцем: ну что, подруга, решила меня напугать?