Аделаида: путь к Тьме - стр. 21
Было обидно, противно и горько.
Никогда, никогда больше не буду относиться к другим людям с предубеждением!
Библиотека поразила размерами. Стеллажи, забитые книгами, устремлялись к высокому потолку. Несколько добротных рабочих столов из тёмного дерева так и манили сесть и написать литературный шедевр про селянку с редким именем Лебедина. Удобные кресла и небольшие светильники над каждым обещали уют и вдохновение. Мраморные полы дышали холодом. На них замерли мозаичные изображения свирепых существ. Я от всей души надеялась, что мифическими, ведь даже в таком плоском и отполированном до блеска виде они смотрелись устрашающе. Огромные осёдланные пауки-скорпионы среди барханов, гигантские клыкастые медведи на фоне закованных во льды вершин, ящеры высотой с человека, крадущиеся по болотам.
Внимание привлекла огромная карта, висящая на противоположной стене. Я пробежалась пальцами по плотному тиснению. Ну здравствуй, другой мир. Не такой уж ты и большой, всего три материка. Один на севере, второй на юге, третий, самый крупный и вытянутый, посередине. Я попыталась прочитать обозначения на карте. Естественно, ничего не получилось. Местная крючковатая письменность показалась совершенно чуждой. Я даже не смогла опознать отдельные буквы. О том, чтобы понять, в Альмендри́и я или нет, даже речи не шло. Рядом висели другие карты, более подробные, можно предположить, что той страны, в которой я находилась. Не понятны ни размеры, ни название.
Поиск по книгам никаких результатов не принёс. Иллюстрации попадались нечасто. Правда, одна книга с изображениями разных животных особенно выделялась яркими и правдоподобными картинками. Названий этих зверей я не знала, поэтому справочник ничем не помог.
«Можно взять эту книгу, показать кому-то и узнать названия животных. Попробовать соотнести звуки и надписи, отследить закономерности», — предложил Разум.
«А если книги брать запрещено, и нас накажут за самовольство?» — засомневалась Осторожность.
«Да разве кто-то захочет нас обидеть? Для чего? Мы же никому ничего плохого не сделали!» — воскликнула Наивность.
«Да уж, таки хорошо, что никто никого не обижает просто так!» — весело воскликнул Сарказм.
На это даже Наивность ничего не ответила.
Пришлось вернуться в свою комнату-пенал. Если где-то потребовалась бы иллюстрация слова «аскетичность», то фото этой комнаты не приняли бы, ибо дело обстояло гораздо хуже. Тут имелись только кровать и две плетёные корзины под ней вместо шкафа. Их я сначала даже не заметила. Ширина комнаты была такова, что я доставала до обеих стен, раскинув руки. Длина — около трёх метров. На дальней стене сочилось мутным светом узкое — в три ладони шириной — окно с цветным, жёлтым стеклом. Оно не выглядело особо кустарным, но цвет имело несколько непривычный.