Ацтек - стр. 183

– Ты просто умница, Выполняй! – сказала она и отнесла письмо на низенький столик, где стояли горшочек с краской и камышинка для письма.

Поскольку в Мешико не принято давать девушкам образование, Жадеитовая Куколка, разумеется, не умела ни читать, ни писать, но, будучи особой высокого происхождения, могла по крайней мере изобразить символы своего имени.

– Сейчас пойдешь на причал и отыщешь мой акали. Отдашь послание кормчему и скажешь, чтобы отправлялся на рассвете. Я хочу, чтобы господин Весельчак был здесь уже завтра ночью.

Тлатли и Чимальи, как оказалось, поджидали меня снаружи, в коридоре, желая предостеречь.

– Ты хоть понимаешь, что затеял, Крот? – спросил Тлатли дрожащим голосом.

– Хочешь увидеть, что ждет господина Пактли? – сказал Чимальи чуть более спокойно. – Пойдем, посмотришь.

Я последовал за ними по каменной лестнице. Мастерская была прекрасно оборудована, но поскольку находилась в подвале, и днем и ночью освещалась плошками и факелами, отчего сильно смахивала на темницу. Статуй оказалось несколько, но две из них я мгновенно узнал. Статуя раба по имени Я Обрету Величие была уже вылеплена в полный рост, и Чимальи начал раскрашивать глину специально смешанными красками.

– Ну просто один к одному, – сказал я, не покривив душой. – Госпожа Жадеитовая Куколка наверняка будет довольна.

– Ну, уловить сходство не составило труда, – скромно ответил Тлатли. – Тем паче что я мог работать на основе твоего превосходного рисунка и лепить глину, имея под рукой настоящий череп.

– Но мои наброски черно-белые, – заметил я, – и даже такой мастер, как Пицкуитль, не сумел найти нужные краски. Чимальи, я восхищаюсь твоим талантом.

И вновь я говорил вполне искренне. Изваяния Пицкуитля были раскрашены традиционно: для открытых частей тела неизменно цвета меди, волосы – черные, и так далее.

У Чимальи же оттенки кожи варьировались, как это бывает у живого человека: нос и уши самую малость потемнее, чем остальное лицо, щеки чуть более розовые. Даже черные волосы переливались, приобретая каштановый оттенок.

– После обжига в печи цвета сольются и все будет выглядеть еще лучше, – сказал Чимальи. – Взгляни-ка сюда, Крот. – Он обвел меня вокруг статуи раба и показал вытисненный внизу символ сокола – знак Тлатли. А под ним красовался отпечаток кровавой ладони Чимальи.

– Да уж, тут не ошибешься, – промолвил я равнодушным тоном и перешел к следующей статуе. – А это, наверное, будет Сама Утонченность?

– Думаю, Крот, тебе лучше не называть вслух имена… э… моделей, – натянуто отозвался Тлатли.

– Это было больше, чем просто имя, – сказал я. Пока что полностью были готовы лишь голова и плечи женщины.