Абсолютная вера в любовь - стр. 14

Дейзи позаимствовала толику высокомерия матери, прибавив от себя достаточно льда в голосе.

– Да, я младшая из сестер. Уверена, из газет вам известно, что в прошлом я неуправляемый ребенок, оторва, если нужна подсказка.

Жар пробежал по ее телу, заставив кровь стучать в жилах. Несправедливо, что лишь улыбка способна преобразить лицо, сделать таким привлекательным. Таким желанным.

– Ты та самая, кого исключили из школы? – Следовало бы самому вспомнить об этом.

Кровь бросилась Дейзи в лицо, краска залила щеки. Разумеется, он оксфордский профессор, которому никогда прежде не приходилось иметь дела с теми, кого исключают из школы за неспособность к обучению.

– Меня вовсе не исключили, а просто вежливо попросили покинуть школу.

– Для меня это одинаково.

– Там все было до нелепости строго. Не вылететь просто невозможно. Особенно если нет ума и старания, в отличие от моих сестер. – Прошло восемь лет, а она продолжает убеждать себя, что с ней поступили несправедливо. Эта рана по-прежнему болит. – Мать настоятельница всегда искала случая очистить школу от тупиц вроде меня. Вот так я и провалила переводной экзамен.

Дейзи внимательно посмотрела на Себа, словно подталкивая его к живой реакции. Очень может быть, что в качестве матери будущих наследников он планировал кого-нибудь с таким же букетом степеней, как у него. Это непременно скрепит подобный союз.

– Но вас ведь исключили не за академические провалы?

– Я и не говорю, что только за них. Скорее за то, что я переходила границы и позволяла себе появляться в ночных клубах Лондона. Думала, все обойдется более или менее легким наказанием. Но на первых страницах The Planet появились снимки, которые должны были немного встревожить некоторых родителей.

– Всего лишь немного? – Его рот еще больше скривился, глаза загорелись, став такими яркими.

– Мне было всего шестнадцать. Большинство шестнадцатилетних девчонок даже не подозревают, каково это – оказаться запертыми в монастырской школе, где не позволяют даже бросить взгляд в сторону парней, заставляют носить страшенную форму. Это же противоестественно! Я сразу попала на первые страницы газет, самые первые! Но они недолго цеплялись ко мне, быстро поняв, насколько я для них скучна. Однако могу поклясться, даже если бы я после этого хоть сто раз умерла, то и тогда в моей эпитафии значилось: «Дейзи – бывший трудный ребенок, исключенный из престижной школы для девочек».

– Возможно. – Его голос снова стал маловыразительным, огоньки в глазах погасли, словно никогда и не было. – Ну, вперед! Давайте войдем в дом. На улице холодает, а у одного из нас не по сезону голые ноги.