А зори здесь тихие… Завтра была война. Аты-баты, шли солдаты - стр. 31
Времени мало оставалось, и Васков, усилив караул еще на одного человека, с Осяниной да Комельковой спешно занялся подготовкой. Пока они для костров хворост таскали, он не таясь (пусть слышат, пусть готовы будут!) топором деревья подрубал. Выбирал повыше, пошумнее, дорубал так, чтоб от толчка свалить, и бежал к следующему. Пот застилал глаза, нестерпимо жалил комар, но старшина, задыхаясь, рубил и рубил, пока с передового секрета Гурвич не прибежала. Замахала с той стороны:
– Идут, товарищ старшина!
– По местам, – сказал Федот Евграфыч. – По местам, девоньки, только очень вас прошу – поостерегитесь. За деревьями мелькайте, не за кустами. И орите позвончее…
Разбежались его бойцы. Только Гурвич да Четвертак на том берегу копошились. Четвертак все никак бинты развязать не могла, которыми чуню ее прикручивали. Старшина подошел:
– Погоди, перенесу.
– Ну что вы, товарищ…
– Погоди, сказал. Вода – лед, а у тебя хворь еще держится.
Примерился, схватил красноармейца в охапку (пустяк – пуда три, не боле). Она рукой за шею обняла, вдруг краснеть с чего-то надумала. Залилась аж до шеи.
– Как с маленькой вы…
Хотел старшина пошутить с ней – ведь не чурбак нес все-таки, а сказал совсем другое:
– По сырому не особо бегай там.
Вода почти до колен доставала – холодная до рези. Впереди Гурвич брела, юбку подобрав. Мелькала худыми ногами, для равновесия размахивая сапогами. Оглянулась:
– Ну и водичка – брр!..
И юбку сразу опустила, подолом по воде волоча. Комендант крикнул сердито:
– Подол подбери!
Остановилась, улыбаясь:
– Не из устава команда, Федот Евграфыч…
Ничего, еще шутит! Это Васкову понравилось, и на свой фланг, где Комелькова уже костры поджигала, он в хорошем настроении прибыл. Заорал что было сил:
– Давай, девки, нажимай веселей!..
Издалека Осянина отозвалась:
– Э-ге-гей!.. Иван Иваныч, гони подводу!..
Кричали, валили подрубленные деревья, аукались, жгли костры. Старшина тоже иногда покрикивал, чтоб и мужской голос слышался, но чаще, затаившись, сидел в ивняке, зорко всматриваясь в кусты на той стороне.
Долго ничего там уловить было невозможно. Уже и бойцы его кричать устали, уже все деревья, что подрублены были, Осянина с Комельковой свалили, уже и солнце над лесом встало, и речку высветило, а кусты той стороны стояли недвижимо и молчаливо.
– Может, ушли?.. – шепнула над ухом Комелькова.
Леший их ведает, может, и ушли. Васков не стереотруба, мог и не заметить, как к берегу они подползали. Они ведь тоже птицы стреляные, в такое дело не пошлют кого ни попадя…
Это он подумал так. А сказал коротко: