А зомби здесь тихие (сборник) - стр. 45
И снова вышло не так, как люди задумывали. Грянула на всю страну революция, и за ней война гражданская. Прошлась серпом, приложила молотом. Да так люто, что про историю с мертвым резчиком уже и не вспоминали. Самим бы вживе остаться. Потом немец нагрянул. Начались бомбежки. А как разбили врага – новая жизнь пошла. Поля за рекой домами застроили. Старое все забылось.
– А фигурки, что Заклад вырезал? Какие они были?
– Размером не велики, сработаны искусно: люди, звери разные, птицы всех мастей… Однако же более всего любил Заклад коней вырезать. Да того они у парня хорошо выходили, что, кажется, вот сейчас в галоп сорвутся. Раньше-то, почитай, у каждого в доме такая поделка стояла.
Картина начинала проясняться, загадки одна за другой открывали свою скрытую суть. Но от этого становилось только страшнее.
– Эти… муло, с ними как-то можно справиться? – У меня перед глазами неожиданно возникли персонажи гоголевских сказок: бурсак Хома Брут с меловым кругом и требником, лихой кузнец Вакула, запросто скрутивший черта. Еще смутно вспомнились дворовые страшилки, что-то про красные пятна и осиновые колы.
– Справиться с живыми можно… с мертвыми поздно справляться, – развеял мои грезы собиратель фольклора.
– Как же быть?
– Бежать. Цыгане, которым мертвяк досаждал, в другой табор просились. Муло к месту своей смерти накрепко привязан. Версты две-три… дальше ему хода нет. Раньше-то, когда пешками спасались, страшно было. Особенно под вечер. Теперь – дело другое: пароходы, еропланы, коляски скоростные – легко уйти.
– Ну а если нельзя уйти? – Я вспомнил тетю Клаву. Как она там? Все так же безвольно лежит на кровати? Или уже встала, ищет спрятанную брошь?
– Тогда плохо дело. Ночью от мертвеца спасения нет. Правда, бывали случаи, когда муло успокоить удавалось.
– Как? Как его можно успокоить?
– Напомнить ему, что умер. Как же еще? Только трудно это. У мертвеца голова точно квашня. Мысли в ней все спутаны, скомканы. Одна на другую налезает. Поди-ка попробуй верную тропку отыскать. Вот и ходит он по земле, себя не помня, другим несчастья чиня, словно…
– Словно безумный робот, – вспомнил я диафильм «Охота на Сетавра».
– Робот? – удивленно переспросил цыган. – Ну, хоть и робот. А что безумен он – это точно. И те, кто с мертвецом знается, безумием его прирастают.
– А если все-таки удастся напомнить? Что тогда?
– Живет муло против закона Божьего, словно камень в ручье. Поток не остановит, но и течь спокойно не даст. Будет вокруг него вода застаиваться, хороводы кружить, свернется смертельными воронками, выроет предательские ямы, а то и вовсе зацветет, заболотится. Течение мусора нагонит. Едва вспомнит муло про свою смерть – своротит ручей валун.