…А родись счастливой - стр. 24
– Митрич, миленький, это я, Люба Сокольникова, посоветуй или помоги скорей! – заторопилась она, будто под ноги ей подливалась вода из зимней речки. – Замёрзаю, холод в доме, как в проруби.
– Дак… – заикнулся было Митрич, но она не дослушала:
– Там какой-то котёл надо топить, а я не знаю, с какой стороны к нему подойти. Пришли кого-нибудь или сам помоги, пожалуйста. Миленький, я прошу тебя…
– Мне всё ясненько, Любовь Андреевна. Упустили котёл с хлопотами-то. Это мы поправим.
– Да-да! Пришли кого-нибудь.
– Есть тут кадра одна неудельная. – Дальше Митрич прокричал что-то плохо слышное, видно, закрыл трубку ладонью, а для Любы добавил шутейно: – Посылать, однако, боюсь, как бы он там не запалился у тебя. Сию сам приду. И котёл натопим, и бумаги кой-какие поглядим.
Глава 9.
Система, слава богу, не разморозилась, но батареи оживали медленно, и Люба вылезла из халата в лыжный костюм – в толстый свитер, стёганые, но отлично облегающие фигуру брюки, в мягкие сапожки-дутыши. Всё это, подаренное ей Сокольниковым к прошлогодней поездке в Карпаты и теперь дополненное чёрным шарфиком, было ей очень к лицу и моментально поправило настроение. Так что чай у пылающего камина она собирала, уже забыв, как хныкала час назад.
Митрич, примостившись на краешке дивана, – глубоко садиться он считал неприличным – да и опасался, что не достанет ногами до пола – смотрел на хозяйку с горделивой улыбкой, по которой Люба легко заключила, что нравится гостю, и что-то он ей припас…
– Про какие бумаги ты говорил по телефону? – спросила она, подсев к нему. – Чай сейчас быстро заварится под матрёшкой.
– Эх, дама какая тут! – покачал головой Митрич, оглядывая куклу-грелку, посаженную Любой на краснобокий фарфоровый чайник. – А не упреет он под таким-то подолом? Гляди-ко, вроде, яблоки-то на чайнике краснее стали!
– Ну, Митрич! – упрекнула его Люба.
– Это к слову. А бумаги тут вот какие, – достал он из-за себя солидную кожаную папку на «молниях». – Анатолий Сафронович, наверно, говорил, что дом этот – не его собственность, а стоит на балансе хозяйства в качестве дома для приезжих, гостиницы, по иному сказать?
– Я это знаю. И что, я должна освободить его? – Она заглянула Митричу в глаза. Тот чуть повёл левым плечиком, но смутился не шибко, не опустил с неё вежливого, весёлого взгляда.
– Тут два варианта, Любовь Андреевна: или-или…
– Не поняла.
– Ну, освободить, это понятно. Но можно и остаться.
– Каким образом?
– Опять: или-или. Или выкупить его у колхоза, что, конечно, трудновато, поскольку, как я узнал, Любовь Андреевна заявления о приёме в колхоз не писала, да и дорогонько он, леший, влетел артели…