А потом я проснусь - стр. 10
— Снова тупишь? — Не-Ангел смотрит на меня с шутливым сочувствием. — Ну ничего. Я подожду.
Я даю себе мысленную оплеуху. И правда. Ответь ей уже что-нибудь.
— У тебя вроде есть, у кого просить. — И киваю в сторону стола, который они со второй чайкой облюбовали.
Девчонка быстро оглядывается, во взгляде мелькает странная досада. Будто сожалеет, что я заметил, с кем она сидела. Интересно, почему? Потому что увидела новую, более интересную перспективу в моем лице?
От этой мысли становится противно и смешно одновременно. Связываться с чайкой — себя не уважать. Оставлю это тем, кто не брезгует сексом за деньги. Ну, или рад обманываться фальшивым женским интересом.
— Баулом-то ты меня приложил, — хмыкает девчонка, подтягивая к себе стакан с водой, услужливо предоставленный «Лехой».
Я наблюдаю, как жадно она пьет, по-детски обхватив его обеими руками, и испытываю очередной диссонанс. Чайки так себя не ведут — они жеманничают, провоцируют, сознательно принимая максимально эффектные позы. А эта… Ну черт ее знает. Простые джинсы с футболкой, в которые она одета, еще, допустим, ни о чем не говорят. Со своей внешностью она может не слишком усердствовать с выбором гардероба. Но ее манеры… Едва ли вернувшись за стол к той компании, она вдруг превратиться в игривую сексуальную кошку. Она по своей природе хреново воспитана и, кажется, привыкла говорить все, что взбредет ей в голову. Может это сорт здешних прилипал такой? Чайка местного разлива?
— Ну, так что? — Отставив стакан, девчонка выразительно на меня смотрит, отчего все предыдущие мысли вмиг вылетают из головы. Красивая. Никакого макияжа, кроме какой-то неяркой помады или блеска на губах. И это тоже идет вразрез с моими представлениями о чайках.
Все-таки я слишком привязался к Не-Ангелу в своих снах, чтобы перестать искать ей оправдания.
И я снова поступаю вопреки своим принципам и логике: поднимаю руку и прошу бармена приготовить мохито. Себя успокаиваю тем, что необходимо еще немного времени для решения ее загадки. Мне, в конце концов,завтра домой улетать. Неплохо бы закрыть этот многолетний гештальт.
— Какой послушный котька, — незамедлительно реагирует девчонка, расплываясь в озорной улыбке. И,отвернувшись, выкрикивает: — Лех! Лайма побольше положи!
Удивительно, как с таким языком, а вернее неумением его контролировать, она дожила до своих лет целой и невредимой. Она же мертвого доведет.
— Заплачу с условием, что пить будешь здесь, — говорю я, выкладывая на барную стойку новую купюру.
— Так мы не договаривались, — фыркает она и снова быстро оглядывается.