А потом пошел снег… (сборник) - стр. 13

Потом, когда ему стукнуло далеко за шестьдесят, сидя в уютном кресле, он рассматривал по телевизору катастрофу в Крымске, вспоминал свою историю, и, слушая людей, переживших беду, он понимал, что ничего не изменилось – можно жить на краю смерти и думать, что пронесет, надеяться, что система выручит, не система, так какой-нибудь герой, или на крайний случай Бог предупредит или спасет, а когда беда обрушивает жизнь – кричать и искать виноватых.

Он с Ольгой теперь не расставался совсем. А может быть, это она не расставалась с ним. Во всяком случае, и до дождя, и уж точно во время его они были рядом, близко, как будто чувствовали, что нуждаются в защите друг друга. Он единственный захватил с собой прозрачную, редкую тогда полиэтиленовую накидку от дождя и укрылся с ней немедленно, к вящей зависти остальных, так, что в автобус они сели относительно сухими, только обувь пришлось снять.

Они уселись впереди, положили босые ноги на поручень у выхода и так уютно склонили головы друг к другу, что всем сзади стало понятно, что эти двое вместе, ну, хотя бы на следующие десять дней. И только его оставила тревога и он успокоился, как вдруг что-то дрогнуло внизу. Автобус покачнулся раз, другой, явственно разворачиваясь боком, он замер, натруженно подвывая мотором. Внутри был слышен только жестяной голос Хиля, который по-прежнему радовался воде, которая разделяет и плещет. Потом машина клюнула носом, наклонилась вперед и, не распрямляясь, начала куда-то скользить. Водитель с облепившими вспотевшую лысину рыжими волосами, сгорбившись над рулем, крутил его остервенело, пытаясь поставить колеса поперек движения, потому что тормоза не помогали. Но полз-то не автобус, ползла дорога, потому что сорвались с места пласты земли, размытые потоками воды, и все сползало, пока медленно, куда-то вбок.

Крик возник сзади и в секунду охватил весь автобус, причем снесло голову и парням, особенно одному, который сидел рядом, через проход, и нацелился вышибить стекло ногами. Гелий кинулся к нему, но тот, плечистый и рослый, сопротивлялся отчаянно, пока не свалились оба в проход между креслами, и вдруг парень вывернулся, накрутил на голову Гелию куртку, и он начал сразу задыхаться и хрипеть, не в силах вырваться, потому что нахлынула знакомая болезненная слабость, и если бы не физкультурник, который вырубил парня, саданув тому ладонью по шее, лежать бы Гелию вместо того в проходе.

Двоих малолеток, которые начали высаживать двери, утихомирил Петя Тасазать – так прозвали за привычку после каждого слова вставлять эту присказку, высоченного, под два метра, сорокалетнего инженера из Магнитогорска, который случайно попал на турбазу, просто потому, что надо было куда-нибудь срочно удрать после измены жены. Он был единственным из их кобелячей спальни номер пять, кто обходил баб за километр, но товарищ был надежный. Продолжавшим визжать задним сиденьям рты заткнули ненадолго, обложив их чудовищным матом, Марченко и Карлуша, в котором никто не подозревал подобного знания.